Нобуя Кобаяши. Йошики. Аметист.


Перевод Diana_ (Chachanidze Liubov)




Глава первая. Мечта о Нью-Йорке.


Как только я прибыл в отель в Нью-Йорке, то сразу же стал набирать телефонный номер. Безусловно следуя полученным инструкциям, я прилетел в Нью-Йорк. Это был вечер накануне пресс-конференции, посвященной мировому дебюту Х. Какова же моя миссия здесь, в этом мире небоскребов? Страшно вручать свою судьбу другим, и где-то в груди я чувствовал дрожь. В телефонной трубке раздались гудки, с длинными, как это бывает в Америке, паузами между ними. 10 гудков. Затем включился автоответчик с просьбой оставить сообщение. «Нет, завтра перезвоню...» - ответил я и перевел дыхание. Выполнение профессиональных обязанностей откладывалось до следующего дня. Хотя бы на этот вечер внутреннее напряжение отпустило меня.


Я не являюсь неизвестным никому лицом, как Голго-13, я не убиваю людей. Но, может быть, в чем-то мы похожи. Я посылаю невидимые пули в сердца людей, и это моя работа.


В просторном номере - кровать королевского размера, на которой можно лежать хоть вдоль, хоть поперек, и я лег на спину, широко раскинув руки и ноги.

В конце концов, я добрался до Нью-Йорка. Я смотрел на белый потолок старинного отеля, и перед моими глазами всплывали картины — выступление Х, улыбка Йошики. Ради них я, ни минуты не колеблясь, вылетел из аэропорта Нарита в Нью-Йорк.


Мне 36 лет. Я писатель, который в основном пишет книги о спортсменах, не имевший никакого отношения ни к рок-музыке, ни к музыке вообще.


Почему я здесь?


Если кто-нибудь задаст мне такой вопрос, я ничего не смогу ответить. Потому что сам не знаю ответа. Больше года я продолжаю путь вместе с Йошики, продолжаю с таким волнением, что сердце готово выскочить из груди.

Я помню сцену из старого фильма, где человека заставляют идти вперед, приставив пистолет к его спине. Со мной все наоборот. Спереди в грудь мою вонзается нож, но несмотря на залитую кровью одежду, я радостно двигаюсь вперед к руке, держащей нож. Ясно представив себе свое довольное лицо, я чуть не рассмеялся.


Быть объятым музыкой Йошики, проводить время с Йошики было замечательно. Я сопровождал его практически во время всего тура «Violence In Jealousy Tour”, который проходил по всей стране. Во время трех дней в Токио Доме я видел его постоянно, начиная с репетиций и заканчивая последним концертом. Однажды закончившись, путешествие с Йошики неожиданно началось снова, приобретя еще большие масштабы.


Йошики и Х выходят на международную арену.

С тех пор, как я взял в руки обычное приглашение на пресс-конференцию, для меня зазвучала прелюдия к битве, от которой именно сейчас я не мог уклониться.


На конверте отпечатан красный штамп Нью-Йорка. Два листка на английском языке, к которым приложено пояснение на японском языке. Надпись гласила:

«24 июля 1992 года Уорнер Мьюзик Интернейшнл заключила контракт с японской мега-группой «Х». Группа «Х» уже поставила в Японии рекорд по продажам, продав более миллиона дисков, и, высоко оценив их популярность и потенциал, Уорнер Мьюзик Интернейшнл считает за честь возможность представить группу всему миру. Х является великой группой в Японии, теперь же она сможет развернуться еще больше на мировой арене.

Прилагаем приглашение на пресс-конференцию и ресепшен-пати, которая будет проводиться в честь этого события.


Время проведения: 24 августа 1992 года (понедельник) с 6 до 8 часов вечера.

Место: Рэйнбоу-рум

30 Rockfeller Plaza New York, NY 10112


Уорнер Мьюзик Интернейшнл

Первый вице-директор

Петер Айкин».


Странно было видеть слова «Рэйнбоу-рум» написанными катаканой, словно это какое-то место, куда можно поехать на такси из Синдзюку. Каждый день я получаю такие приглашения на пресс-конференции и спортивные вечера. Но теперь местом проведения стал Нью-Йорк.


Это же целый мир...


Только от этой мысли, кажется, каждая клеточка моего тела пришла в возбуждение. Я получил приглашение 12 августа. Осталось только 10 дней. Это ведь не концерт, можно и не ездить... Я пытался отговорить себя напряженным графиком работы, но сам и не заметил, как погрузился в расписание авиарейсов до Нью-Йорка. Впервые в жизни я взял задание от музыкального журнала и тут же получил полный комплект — от авиабилета до брони отеля в Нью-Йорке.

Не ехать нельзя.

Словно кто-то звал меня.

Я спокойно старался постигнуть свою миссию. Но в конечном итоге, так до конца и не понял ее. И все же очень четко осознал, что там будет место, где я должен сражаться. Воин в моей душе писателя почувствовал, что жизненный путь складывается именно так. Нужно действовать в соответствии с этими линиями судьбы, тонко ощущая их. Моя миссия — попадая точно в сердце, воспламенять в людях жизненный дух. Я - снайпер по сердцу.



Йошики прилетел в Нью-Йорк накануне пресс-конференции, 23 августа во второй половине дня. Он прибыл из ЛА, в котором решил в то время обосноваться. Он приехал сюда всего второй раз. Первый раз он ненадолго заезжал в Нью-Йорк, чтобы встретиться с остальными участниками группы, и у него осталось лишь смутное воспоминание о шоппинге. Так что теперь он был здесь словно впервые. Поздно вечером, после того, как закончилось совещание, он вышел на улицу и непроизвольно выдохнул:

«Воздух в Нью-Йорке влажный!»

Это было радостно и приятно коже Йошики. Конечно, по сравнению с Токио, здесь было гораздо суше. Но, может, потому, что он приехал из беспощадной жары ЛА, ветерок Нью-Йорка ощущался ужасно приятным.

(Если я буду здесь, сколько новых песен родится...)


Люди живут под властью настроений. Их переполняют самые разные эмоции, и в одиночестве, и в толпе. Конфликты любви и ненависти, радости, печали, гнева, криков...И если их растворить в природе и атмосфере, то получится едва уловимая нежность.

У Йошики это вызывало хорошие чувства. Нью-Йорк был переполнен импульсами человеческой энергии.

(Воздух влажный. Воздух словно густой... Это хорошо. Попробую написать здесь песню...)

В Нью-Йорке было свое очарование, которое ощущалось совсем на другом уровне, чем в ЛА. И Йошики чувствовал его всей своей кожей.


24 августа в Нью-Йорке стояла ясная погода. Небоскребы сверкали под ослепительным летним солнцем.

«Пресс-конференция начнется в 6 часов. Пожалуйста, будьте на месте к 5-30. Йошики сказал, что хочет увидеться с Вами, я Вас провожу от ресепшена».


Таковы были нынешние указания. Невинные слова, но что они обозначают? Только лишь пристальную инспекцию по случаю мирового дебюта? Или же? Мир профессионалов не будет разжевывать твою миссию. В реальности за обычными, на первый взгляд, словами скрыта «правда», расставлены ловушки.


Йошики начал делать макияж. Было всего 11-45 утра, совсем рано по сравнению с обычным распорядком. Если бы это был день концерта в Японии, он бы в это время едва встал с постели и принимал бы душ. Но напряжение росло, Йошики не мог уснуть до рассвета и теперь занялся макияжем. Может быть, сегодняшнее заявление прессе было очень важным, но немного странно было даже представить его, строго соблюдающим условленное время.

Йошики не умел ограничивать себя временем. Порой бывало, что десять тысяч зрителей, собравшиеся на концерт, ждали его два часа. А договоренные встречи для интервью он нередко пропускал совсем. Поэтому корреспонденты и операторы отправлялись на встречу с Йошики, понимая, что, возможно, придется ждать и пять, и шесть часов. Но он никогда не тратил время зря. Порой он настолько увлекался сочинением музыки, что забывал о времени, во время упражнений на ударных или рояле он погружался в них с головой и не мог резко все бросить. Если речь шла о концертах, на него давили мысли о фанатах.

Причиной его опозданий были муки рождения и крайняя серьезность артиста, однако невозможно сосчитать количество легенд, которые рассказывали про опоздания Йошики. Но вот в 11-45 он уже занят макияжем для пресс-конференции, которая начнется в 6 вечера. И это само по себе очень странно. Предполагая выход на мировую арену, он создал свой новый менеджерский офис. Новые менеджеры, поддерживающие Йошики, превосходны, но смогут ли они хорошо помогать ему? Или же, поскольку это пресс-конференция, а не концерт, то давление меньше и все будет организовано чисто по-деловому? Как бы то ни было, полгода назад произошли большие перемены.


В свободное время, оставшееся до пресс-конференции, я наслаждался Нью-Йорком. С утра неспешно прогулялся по Центральному парку, играя с белками, встретил птичку, похожую на скворца с багряными крыльями, которой нет в Японии. Затем пообедал в устричном баре лобстером с крем-чеддером. А потом прошел пешком вдоль 7-й Авеню, с 59 по 42-ю улицу, потом вдоль 5 и 6-й Авеню, а затем поднялся на север и вернулся. Наступил вечер, было еще совсем светло. Тиффани, Гуччи, Картэ, Валентино, первоклассные магазины на углу 5-й Авеню, а совсем рядом стоят ларьки с фруктами и соками. Привезенные из аграрных стран апельсины и яблоки навалены грудой, только закажи, и тут же отожмут сок. Здесь, в Америке, свежевыжатый сок имеет особый вкус, которого и не ожидаешь. После целого дня прогулки по городу кислый сок приятно освежает тело.

Всего за один день Нью-Йорк заставил меня прийти в возбуждение. Переполненный приятными импульсами, он вызывал какое-то радостное чувство в глубине груди. Конечно, царящее здесь оживление не сравнить с Токио — ни по количеству, ни по качеству.

Хотя и казалось, что по бизнесу и материальному богатству Япония догнала Америку, но на самом деле до этого еще очень далеко. За один день в Нью-Йорке я отчетливо понял это. В Нью-Йорке била ключом живая человеческая энергетика, которой не было в Токио.


6 часов вечера, Рокфеллер-центр, 65 этаж. Все одеты в строгие костюмы. Среди японских журналистов ходили слухи, что без фрака или смокинга в Рэйнбоу-рум и не попадешь. У всех на лицах написано напряжение.

Сотрудники пресс-службы, работающие в приемной, пригласили пройти в зал, из окна которого открывается панорама всего Манхэттена, предложив коктейль и закуску. Откуда-то лилась музыка Х. С приглушенным звуком, музыка Йошики, голос Тоши звучали фоном, и их смягченная магия удивительным образом соответствовала виду Манхэттена. Слушая музыку Х, прислонившись к стеклу, я следил взглядом за судами, пересекающими реку Гудзон. Хотя я и заметил в зале знакомые лица журналистов, подавляющее число людей были американцами. Лишь небольшие группы японцев разговаривали по-японски, но отовсюду слышалась английская речь.

В это время я испытал шок, от которого не мог сделать и шага. Может быть, в этом и был заключен для меня весь смысл слов: «Приходи в 5-30». Получив в приемной необходимые материалы, я прошел по коридору и наткнулся на окно. Я был заворожен видом Центрального парка, открывшимся перед глазами, словно чудесная, написанная светом картина. Центральный парк был весь как на ладони. Невозможно и подумать, что среди небоскребов мегаполиса, в самом центре города, раскинулся огромный зеленый лес, и словно охраняя его, слева текла река Гудзон, а справа — Ист-ривер. Остров Манхэттен, окруженный двумя реками, в центре был почти полностью занят Центральным парком, который красиво окружали здания в стиле барокко, отражая насыщенный цвет.

Зелень деревьев и белизна зданий контрастировали с голубизной рек.

Словно околдованный пейзажем, я неподвижно замер на месте.

Почему...

Из динамиков тихо лилась музыка Х. Я присел на софу возле окна, продолжая любоваться пейзажем. Хотя было уже 6 вечера, но за окном еще было светло. Однако теперь солнечные лучи приобрели оранжевый оттенок. И я мог видеть более отчетливо глубокую тень в зелени деревьев и яркие белые стены зданий.


Как красиво!

Все волнение, смятение в груди и предубежденность исчезли, я был глубоко тронут красотой пейзажа.

И это Нью-Йорк, а ведь я никогда не мог и подумать...

Этим утром я три часа гулял под этими деревьями. А затем еще три часа гулял среди окружающих зданий. Я был переполнен энергией. И там все выглядело не так красиво, как из этого окна. На скамейках Центрального парка продолжали спать бездомные. Шум и выхлопные газы машин, собирающих разбросанный мусор. Да и на улицах повсюду распространялись отвратительные запахи, и кажется, что эти запахи стали уже привычными для этого города. Чем дальше на юг, тем больше бросаются в глаза люди, одетые в грязные и рваные футболки. Но глядя с 65-го этажа Рокфеллер-центра, совершенно забываешь о существование подобных людей. Весь город представляется как исполненная милосердия улыбка богини свободы, если только возможно сравнить его с человеком.


Я потерял дар речи, видя эту глубину и богатство, которые заслонили все кризисные явления мегаполиса, о котором пишет пресса — загрязнение воздуха, насилие, нищету, моральное разложение...

Центральный парк, который является символом Манхэттена, ведет свою историю с 19 века. Еще в 1840 году, когда люди жили в основном в районе 10-ой улицы, поэт и журналист Уильям Брайант, предвидя, что население Нью-Йорка будет быстро расти, предложил проект создания большого общественного парка вытянутой формы в районе с 59 по 110-й улиц (примерно 850 метров с востока на запад и около 4 км в с севера на юг). Американский ландшафтный архитектор Эндрю Даунинг и писатель Вашингтон Ирвинг развернули кампанию, и при сотрудничестве городских властей к концу 1850 года был разработан план строительства парка. Потребовалось 20 лет, чтобы завершить первый этап строительства. Идея состояла в том, чтобы создать парк прежде, чем земля острова будет полностью застроена домами. И это являлось воплощением системы ценностей всего города. В те времена Япония была еще изолированной страной, а американцы уже сооружали Центральный парк, общественный парк, ставший сердцем города, который продолжает жить и через сотню лет.

Может быть, это безмолвное послание природы?

За этот год я и подумать не мог, что меня и Х встретит такой чудесный пейзаж.

А тем временем фоном звучала музыка — «Es dur”, “Silent Jealousy”, “WEEK END”,”Say Anithing”...Я слушал песни Х, и словно погрузился в высшее блаженство.

Более тридцати минут промчались как одно мгновение.



И вот в 6-30 представителей прессы пригласили в Рэйнбоу-рум, и пресс-конференция началась. На ней присутствовали более 100 корреспондентов и операторов. Из них почти 70 процентов — не японцы. Впереди было установлено 5 видеокамер. На большом экране показывали видео из тура Х, что сразу привлекало внимание людей. Так прошло около 10 минут. После того, как фильм завершился показом бурного финала в Токио Доме, председатель заставил все взоры обратиться назад.

«Х from Japan!”

Обернувшись назад, все увидели, как пятеро артистов уверенно стоят на балконе и сверху вниз смотрят на сотню собравшихся журналистов. В тех самых костюмах и макияже. В зале раздались неожиданные аплодисменты.

Великолепно!

Хорошо поставленная сцена появления в зале — и в Америке. Наконец, сопровождаемые звуками собственной музыки и аплодисментами собравшихся, пятеро вышли на переднюю сцену и заняли свои места. Справа от председателя расположились представители звукозаписывающей компании, слева - пятеро участников группы.


Сначала руководитель фирмы, директор WMI Рамон Лопес выступил с приветственным словом. Многие удивились, что такой человек лично появился на пресс-конференции, и это лучше всего свидетельствовало о серьезности намерений американской стороны. Конечно, и в прошлом были случаи, когда японские артисты, например, Мацуда Сэйко (Seiko Matsuda), известная японская поп-звезда, дебютировали в Америке, это освещалось в японской прессе, но заинтересованности американской стороны не чувствовалось. Поэтому то, что на пресс-конференции по объявлению дебюта японской группы присутствовало высшее руководство компании, явилось беспрецедентным фактом. Рядом с Рамоном Лопесом сидел представитель Атлантик Рекордз, фирмы, которая работала и на европейском рынке.


В продолжение приветствий выступил Косуги, директор японской фирмы MMG, которая которая являлась представителем Х в Японии. Он заявил о чести «иметь возможность представить на мировой сцене великих супер-звезд», а затем передал Йошики, как представителю группы, памятный знак.

Получив медаль, Йошики сказал по-английски:

«Большое спасибо! Надеюсь, что следующий подарок будет платиновым!»

Журналисты слегка улыбнулись. Рамон Лопес тут же добавил:

«Тройной платиновый!»

Платиновый диск — это продажа миллиона дисков. Тройной платиновый — это три миллиона дисков. Если завоевать сердца слушателей, то для мирового рынка это естественное явление!

В соответствии с планом, действие проходило в спокойной атмосфере. Однако когда начались вопросы и ответы, обстановка в Рэйнбоу-рум неожиданно стала напряженной. Конечно, ведь это страна журналистов! И пресс-конференция неожиданно получила бурное развитие.


- Почему у группы такое название: «X from Japan” ( Х из Японии)? (корреспондент из Германии, мужчина).

Йошики (по-английски): Х - это название, которое группа получила 10 лет назад, когда мы еще учились в школе. Поэтому, чтобы ни говорили...

Косуги (MMG): Они назвали группу “Х» 10 лет назад. На американской сцене уже есть группа под названием Х из ЛА, так что одно и то же название использовать нельзя. Поэтому название стало «Х из Японии».

Когда Йошики услышал этот вопрос, у него все замерло в груди. Не ответив до конца, он только горько улыбнулся. Название "Х" появилось еще в школьные годы, задолго до того, как стало официальным названием группы. Йошики нравилось это слово, обозначающее «бесконечные возможности», поэтому в последствие оно и стало официальным названием группы. И, конечно, было бы хорошо рассказать об этом. Но Йошики замер совсем по другой причине. В это время само по себе название Х в Америке было символом проблем. Среди молодых негров как раз возник бум на Х, началось движение, которое потрясло самые основы общества. Х обозначало убитого лидера негритянского движения Малколма Икс. В связи с тем, что режиссер Спайк Ли снял фильм о нем, Малколм Икс получил второе рождение, став символом негритянской молодежи и превратившись в великого идола. И хотя он был идолом негров, но с точки зрения всей остальной Америки, это было весьма неоднозначное явление. Создавая музыку и выступая на концертах в Японии, артисты были далеки от расовых проблем и сейчас впервые столкнулись с опасностью насилия, которое могло привести даже к смерти. Так что появиться в Америке под именем Х было равносильно тому, чтобы прыгнуть в горящий огонь со взрывчаткой в руках. Однако отказываться от названия «Х» группа не стала. Что бы ни случилось, мы будем называться «Х», таково было твердое решение Йошики. «Если на пресс-конференции возникнет такой вопрос, что же ответить...» Это сложная проблема, имеющая непростую подоплеку, которую японцам трудно было даже представить. Йошики не мог приготовить ясный ответ на этот вопрос. Оставалось только молиться, чтобы этот вопрос не всплыл вообще, но он прозвучал самым первым. Йошики был в смятении. И хотя с помощью Косуги удалось отбиться, но хладнокровию Йошики был нанесен серьезный удар.


- Во время дебюта Х вы собираетесь проводить промоушен так же, как и промоушен крупнейших американских групп? (корреспондент журнала Fortune, женщина).

WMI: Да, мы намерены проводить промоушен в том же объеме, в основном это будет тур, радио, МТВ.

- И в прошлом из Японии приезжали разные группы, например, Loudness, но признания они практически не получили. Есть ли какие-то идеи, которые позволят Х добиться реальных успехов?

WMI: Думаю, что сравнение не корректно. Х — очень талантливая группа, в прошлом группы такого уровня не приезжали в Америку из Японии.


- На какой срок заключен контракт? Оговорено ли в контракте количество альбомов, которые предполагается выпустить?

Косуги: Контракт заключен на три года с возможностью продления. Предполагается выпустить по меньшей мере 2-3 альбома, а также музыкальное видео, поскольку видео группы получили высокую оценку.


- Какие группы оказали на вас влияние?

Хис: Первой группой, которую я увидел, была «Ван Хельсинг». Это было еще в начальной школе. Затем я слушал «Motley Crue».


Хис, новый участник группы, родившийся 22 января в Токио, впервые принимал участие в пресс-конференции. Он еще не был официально представлен, и до сегодняшнего дня имя нового басиста хранилось в тайне. Хис был худым, одетым в черную одежду, и его внешний вид производил сильное впечатление остроты. После выступления в Токио Доме, группа почти полгода проводила прослушивания в поисках нового басиста. И среди всех наиболее подходящим все участники признали именно его. Как сказал Йошики, «во время совместной сессии мы с легкостью смогли представить его стоящим рядом с нами на сцене».


- «Loudness” - достаточно талантливая группа, однако она не смогла добиться успеха в Америке. Почему вы думаете, что Х from Japan добьется? (представитель американской телекомпании, женщина, на японском языке).

Йошики (по-английски): Назовите, пожалуйста, свое имя. Мы пришлем Вам билет на самый первый концерт, и там Вы сами все поймете.

- Я хочу услышать серьезный ответ! (та же женщина).

Косуги: Это и есть самый серьезный ответ. Никто не сможет описать Х словами.


- Но зачем группы из стран, где английский язык не является родным, приезжают в Америку? До сих пор не было случая, чтобы такие группы добились успеха.( та же женщина, на английском языке).

Йошики (по-английски): Я верю, что музыка не имеет границ.


Эта перепалка вызвала оживление в зале. Хотя иностранные артисты из англоговорящих стран часто вели активную деятельность в Америке, но из других стран артистов почти не было. Разве что изредка одна песня такой группы становилась хитом на час, или же это были группы этно-стиля. Об этом говорили между собой и присутствующие в зале.


- Если бы Loudness начали петь по-английски, возможно, они утратили бы что-то важное. Х будет работать по-своему или будет следовать курсу звукозаписывающей компании и исполнять песни на английском языке? (Свободный диджей, мужчина).


WMI: Уже принято решение о записи. Релиз ожидается в 1993 году, это будут песни на английском языке.

Тоши (по-английски): Я могу говорить по-английски (аплодисменты в зале). Мы верим, что музыка не имеет границ.

- Я тоже в это верю. У меня уже есть один альбом Х, вы ведь там поете и на английском?

Тоши: Да.

- Две песни из них я давал послушать многим друзьям, при этом ничего не рассказывая о группе, и всем им очень понравилось! И мне самому эта музыка тоже очень нравится. Поэтому и я тоже могу сказать, что музыка не имеет границ! (свободный ди-джей, мужчина).


Половина аудитории разразилась аплодисментами.

Однако, вопреки предположениям проблема языкового барьера привлекла пристальное внимание, и вопросы на эту тему продолжались.

- Как вы предполагаете преодолеть языковой барьер?

Йошики: Думаю, что тут нет легких путей. Будем постоянно упражняться.

Тоши: Я приложу максимальные усилия. Так что...эээ (замешкался, подыскивая английские слова, но тут Йошики сбоку наклонился к Тошиному микрофону).

Йошики: Please, trust me, trust us!

Йошики непроизвольно выкрикнул эти слова, чтобы как-то прекратить это топтание на месте.

До этого в большей части аудитории господствовал пессимизм в отношении языкового барьера.

WMI: До выпуска альбома будут проводиться обучение, так что к тому времени должен быть достигнут заметный прогресс в английском языке.



Однако меня эта ситуация раздражала гораздо больше, чем даже самих участников группы. Я обвел взглядом находящихся вокруг японских журналистов. Все сидели очень тихо. Может быть, виной тому атмосфера, сложившаяся в зале? Если все было бы как обычно, то уже начались бы вопросе о Хисе, новом участнике группы, ведь мы все узнали о нем здесь впервые. Но ни один японец не задал вопросов на эту тему, хотя сейчас это было бы хорошо.

(Неужели никому не пришло в голову!)

Меня охватил гнев, который трудно передать словами. Эта односторонняя позиция американцев по поводу языкового барьера совершенно игнорировала другую сторону. Ведь не было задано ни одного вопроса о музыке Х. Прежде чем перейти к разговору о характере музыки, их мысль застопорилась на языковом барьере. Но ведь одним из источников очарования песен Х был как раз чудесный баланс между английским и японским языком. Конечно, при выходе на международную арену использование английского языка значительно возрастет. Но ключевые фразы обязательно должны быть на японском языке, красота японской речи изумительно сочетается с музыкой Йошики. Как хотелось бы, что бы Х вышли на мировую арену, имея в своем арсенале и японский язык! А американцы со своими предубеждениями смотрят на это так высокомерно! Мое терпение лопнуло, и я поднял руку.


- Хочу задать вопрос представителям WMI. Сейчас встал вопрос об языковом барьере. Так вот, в Японии молодежь почти не знает английского языка, однако с радостью покупает альбомы зарубежных исполнителей сотнями тысяч экземпляров. И хотя многие до конца не понимают значение слов, но все равно покупают! (Ну, что вы на это скажете?)


WMI: Не понял, в чем суть вопроса?

А! А вопроса-то нет, вот что плохо. Я постарался хоть и вежливо, но выразить ту мысль, что только законченные дураки могут высказывать недовольство только потому, что слова написаны не на английском. Конечно, я очень вежливо пояснил это все на японском языке. Не знаю, как уж это перевел на английский синхронный переводчик.


WMI: Думаю, что в Японии другая ситуация. В Америке люди, слушая музыку, не смотрят каждое слово в словаре. Поэтому необходимо петь на английском языке.


Я понял это очень хорошо. Да, мне нравится Америка, нравятся американцы. Но я понял всем сердцем, что люди, говорящие на другом языке, не могут претендовать здесь на высокое место в обществе. Я был в шоке, когда осознал типичный американский образ мыслей. Это равносильно признанию: раз американцы ленивы, то они не примут песни, будь там даже одна фраза на японском языке. Из-за этого они не будут покупать диски Х, и, к сожалению, придется музыкантам Х учить английский. Только так можно было понять эти заявления. И одновременно за этими словами слышалось: «Нечего было и приезжать в Америку, раз не знаете английский язык». Я сел на место и только стиснул зубы, переполненный гневом. Однако остальные японские журналисты вовсе не кипели от гнева, как я. В большинстве они, как видно, думали о том, что ничего не поделаешь, придется учить английский. Только меня одного просто трясло.

Я сам мечтал стать лучшим в мире писателем, но писателем, пишущим на японском языке, значит и мне откажут точно также?

Тем временем, пресс-конференция продолжалась, словно моего вопроса и не было.


- Какую музыку вы слушаете в последнее время? (представитель звукозаписывающей компании, женщина).

Йошики (по-английски): Мне нравятся Бах, Металлика, Секс Пистолз, Кейт Буш. Но мы не хотим быть похожими ни на кого. Мы - это мы.

- Думаю, что содержание имеет более важное значение, чем слова. Что бы вы хотели донести в целом до американских слушателей в своем следующем альбоме? (Представитель японской WOWOW, мужчина)

Йошики: Душу.


На последний вопрос Йошики ответил четко по-японски. Это произвело на меня сильное впечатление! Японец задал прекрасный вопрос, и Йошики великолепным ответом завершил пресс-конференцию. Казалось бы, все замечательно, но тут случилось непредвиденное. Переводчик не смог правильно перевести это слово.

Председатель пытался прийти на помощь.

-То есть, эмоции, чувства.

Но смысл сказанного был другим. Йошики быстро подбирал другое слово.

-Любовь.

На этом пресс-конференция завершилась. Никто мог предвидеть, что проблема языкового барьера стояла до самого конца и в какой-то степени стала символом сегодняшней встречи. Может быть, в английском языке нет таких слов, которыми японцы естественно выражают свои чувства... А может быть, перевод и есть, но в повседневной жизни у американцев нет привычки, подобно японцам, чувствовать душу.. Этот последний вопрос показал, что между Японией и Америкой гораздо больше различий, нежели только языковой барьер. У меня возникло острое ощущение, что мировой дебют Х будет гораздо более серьезной битвой, чем думалось вначале.


На маленькой задней сцене заиграл хороший джазовый оркестр из 9 исполнителей, и пресс-конференция перешла в ресепшен-пати.


Х бросают вызов всему миру. Но это не только их битва.

Япония пока еще не смогла полностью преодолеть барьеры, отделяющие ее от международного сообщества, и сами японцы пока не изменили свою систему ценностей. И это будет бой за то, чтобы окончательно сломать эти барьеры. И сегодня я ощутил это всей душой.

Если Япония не преодолеет это препятствие, она не сможет продвинуться на следующий уровень.

И Йошики, и Х стремятся совершить этот прорыв. Этот барьер оказался прочнее, чем казалось в начале. Это будет жестокая битва, и совершенно не достаточно быть в ней только сторонним наблюдателем!

(Я хочу биться вместе в вами!)

Рэйнбоу-рум превратился в место спокойной вечеринки, и только я все еще сжимал кулаки и дрожал от возбуждения. Я хочу, чтобы Х победили в этой битве, и я сам хочу победить в ней.



Получив от повара кусок ростбифа, я подошел к группе американцев. Мне хотелось знать их искреннее мнение.

«Что вы на самом деле думаете о языковом барьере?»

Свободный диджей, который недавно хвалил Тоши, повторил свое мнение: «Я думаю, что хорошая музыка — это хорошая музыка».

«Честно говоря, мне кажется, что здесь есть сложные моменты»,- немного застенчиво возразила Вэнди, сотрудница звукозаписывающей компании, которая занималась поиском новых артистов. - «В 80-е годы тексты песен в рок-музыке не играли большого значения. Но недавно люди стали интересоваться и лирикой. Возросло внимание к словам песен. Теперь музыка и слова оцениваются где-то напополам. Так что сейчас текст песни может стать ключом к ее популярности».

«Значит, японский язык никак не подойдет?»

«Американцы ленивы. Они хотят понимать смысл песни сразу, как только ее услышат. Если слова будут непонятны, то, скорее всего, это не пройдет.»

«А если петь на английском языке, то насколько важно произношение?»

«Произношение не очень важно, лишь бы был понятен смысл. Достаточно и того уровня, на каком дети читают стихи. Вот, например, итальянские группы достаточно популярны. Хотя произношение у них странное, но музыка красивая, так что более или менее все нормально».

«Как вы думаете, если бы Х пели по-английски, то они добились бы признания в Америке?»

«Думаю, что да. Вот недавно мы смотрели видео, сколько людей они заставили плакать! В них чувствуется и хороший эмоциональный баланс», - проговорил диджей. - «Но в Америке им лучше всего снова начать с более низкого уровня, хотя они и отыграли три дня в Токио Доме».

«Да, это так», - Вэнди кивнула с серьезным видом.

«В Америке новички начинают завоевывать популярность с того, что фанаты рассказывают о них друг другу, дают послушать записи, зовут с собой на концерты. А потом уже и МТВ подключается».

«То есть начать стоит с тура по небольшим клубам?»

«Я думаю именно так. Не стоит рассчитывать, что раз в Японии они супер-звезды, то и в Америке сразу поднимутся на вершину. В самом начале лучше не строить из себя важных персон».


А ведь этот путь в Японии Йошики уже прошел. Х начали выступать в клубе перед 30 зрителями, смогли увеличить количество фанатов и в конечном итоге собрали 50000 человек в Токио Доме. Наверное, то же самое они должны совершить и в Америке. Я задумался, поднеся еду ко рту, а тем временем Вэнди сменила тему разговора.

«Вы впервые в Нью-Йорке?»

«Нет, второй раз. Но первый раз я пробыл всего два дня и одну ночь, так что успел лишь проехаться по Манхэттену на машине».

«Тоже по работе?»

«Да», - ответил я коротко.

В прошлый раз я был здесь 7 лет назад. Я приехал, чтобы сделать материал о команде профессиональных рестлеров «Road Warriors”. Это была моя первая работа после того, как я уволился из издательства. Вместе с сотрудником телекомпании мы нашли старую заброшенную комнату, где стали свидетелями съемок, когда «Animal”, один из «Road Warriors”, одним залпом выпивает целую бутылку соуса табаско.

С «Road Warriors” мы провели около недели, вместе ездили в Миннеаполис, Нью-Йорк и Монреаль. Ужасная, чудовищная сила, хладнокровие, не знающее ни слез, ни крови, потрясали зрителей по всей Америке, а затем и по всей Японии. Но я был поражен, узнав, что в обычной жизни эти мужчины были безобидны, как котята. А перед матчем, войдя в раздевалку и начав наносить грим, они входили в состояние свирепости и боевого духа. Это я видел своими глазами. Поездка длилась всего одну неделю. Но то, что я находился рядом с ними, возможно, стало неоценимым опытом наряду с тем, который я приобрел, путешествуя с Йошики.


(Я всегда приезжаю в Нью-Йорк с людьми с необычным макияжем...)

Я улыбнулся воспоминаниям, неожиданно возникшим перед глазами.

«В этот раз получится осмотреть достопримечательности?»

«Сегодня я полдня гулял в Центральном парке, мне очень понравилось».

«Днем — да. А вечером там опасно, так что лучше и близко не подходить».

«Настолько опасно?»

Вэнди помолчала, лишь несколько раз покачав головой.

«Сейчас в Америке экономический спад, распространяется наркомания, всюду развал. Это действительно проблема. Особенно наркотики. Кажется, они теперь повсюду».

«Я слышал, что среди артистов употребление наркотиков — это обычное дело».

«Это уже в прошлом. Если говорить о группах, то в 70- 80-е годы кокаин принимали все, но с начала 90-х все изменилось в сторону прямых путей».

«Прямых?»

« Жить честно и музыку слушать честную. Сейчас уже не в моде группы, чья музыка навеяна наркотиками».

«Но вот они точно принимают наркотики!» - диджей привел название известной группы.

«Так оно, но вам не кажется, что их звезда начинает быстро закатываться? Ведь раньше их принимали гораздо лучше!»

«И правда что», - диджей задумчиво кивнул, только что взглянув на ситуацию по-новому.

Вэнди продолжала:

«Сейчас и звукозаписывающие компании стали более суровыми, и конкуренция более жесткая. Так что все стремятся к честности, в самом различном смысле слова».


Извинившись, оба поднялись и ушли, а я остался сидеть у окна с видом на Центральный парк. Все тот же пейзаж был теперь объят ночной темнотой. Казалось, что тянущаяся с севера через весь парк цепочка ярких фонарей уходит прямо в небо. Лес погрузился в темноту, лишь светились огоньки небоскребов. Удивительно, что теперь, в темноте, более ярко чувствовались признаки существования людей. Вечернее солнце показало Нью-Йорк идеальным местом. Но на самом деле в нем существовали наркотики, насилие, нищета, расизм... Лицо Вэнди опечалилось при мысли о том, что американское общество направляется к состоянию, предшествующему угасанию, и трудно думать о возможности второго возрождения.

Нью-Йорк, может, ты где-то нажал неверную кнопку?


Идеал разбился о действительность.

Почему же Америка, которая создала такой прекрасный пейзаж...

Смогу ли я понять этот кризис?

В моей голове звучала фортепианная музыка Йошики "Es dur”, словно возрождая прекрасный вид Центрального парка, озаренного вечерним солнцем. Поглощенный полностью тьмой, Центральный парк словно улыбался. Наконец, музыка “Silent Jealousy” сменилась на “WEEK END”. Словно остановившееся время, теплые лучи солнца, глубокая зелень деревьев, ясный свет озера, отражающий голубое небо. Я был поражен, насколько песня “WEEK END”, звучащая над этим идеальным местом, слышалась как светлая, позитивная музыка.


Собственно, что же принесла сюда Япония?

Экономическая держава Япония, наверное, принесла счастье американскому обществу. Ведь и здесь, в Нью-Йорке, все заполнено товарами «Made in Japan”. Автомобили, видеокамеры, магнитофоны, часы, множительная техника, часы, мотоциклы и многое другое.

В конце концов, это сделало Америку богаче.


В памяти всплыли слова одного работника торговой фирмы, которого я встретил на собрании ПТА (организация, объединяющая учителей, родителей и сотрудников, которая имеется в каждой школе — прим. перев.) в младшей школе. Подавляющее число присутствующих были матери, и они требовали от директора создать такие условия обучения, чтобы дети стремились победить в учебной конкуренции, хотя речь шла о самых младших школьниках. Отцов было совсем мало, но их представитель, обобщив мнение их всех, сказал совсем другое.

«Я закончил лучший университет и поступил на работу в первоклассную фирму. Я и сейчас работаю в ней, отдавая все свое время работе. И моя жена верит, что закончить хороший университет, поступить на работу в первоклассную фирму — это путь, который ведет к счастью для наших детей. Но... Сейчас я чувствую, что потерял свой путь. Пока в стране был экономический бум, я этого не замечал. Я трудился изо всех сил, веря, что моя работа правильная, что она имеет ценность. Но действительно ли это правильный путь? Сейчас я перестал это понимать. Я один ничего не значу в рамках огромной торговой фирмы. Я не могу продвигаться вслепую вперед, опираясь на ту же самую систему ценностей. Нужно признать тот факт, что общество в целом утратило цели. Мы должны думать о будущем детей, опираясь на новые ценности, иначе они не будут счастливы».


После 9 часов вечера вечеринка закончилась. Пышный Рэйнбоу-рум. Более 200 человек журналистов и местных представителей шоу-бизнеса с довольными лицами направлялись к лифтам. Меня проводили на один этаж ниже, где мне предстояло ждать Йошики. Здесь должна была состояться фотосессия для промоушена. Когда еще представится случай сфотографировать всех пятерых участников группы в полном макияже. Чтобы сделать даже один такой кадр, нужна тщательная подготовка, так что съемка заняла бы целый день. Поэтому ни в коем случае нельзя было упускать этот шанс. Сколько времени прошло с тех пор, когда делали общую фотографию всех участников Х. Старательно отвечая требованиям оператора, приглашенного WMI, музыканты принимали разные позы. Кажется, они и сами получали удовольствие от фотосессии. Пятеро, окруженные американскими сотрудниками, выполняли свою первую работу после пресс-конференции. Из окна совсем рядом виднелся Эмпайр стейтс билдинг, красиво освещенный вечерними огнями. Это место - вершина мира, и это ощущение разливалось даже в ночном небе.


Фотосессия закончилась уже после 11 вечера. Освободившись, Йошики увидел меня и протянул правую руку. Мы не виделись с январских концертов в Токио Доме. Рука Йошики, протянутая для рукопожатия, была холодной.

«Я очень волновался. Решил говорить по-английски, а пришлось говорить вдвое больше».

Йошики улыбнулся немного смущенно.

Немного другая, чем на сцене, улыбка.

Подлинный Йошики, немного наклонив голову,

«еще далеко от совершенства...»

словно разговаривая сам с собой.. и эта смущенная улыбка на его лице.

Наверное, это выражение лица Йошики нравится мне больше всего.


В сопровождении одетого в форму охранника мы спускаемся в лифте. Выйдя из вращающихся дверей главного входа, волей неволей видишь флаги всех стран, которые развеваются на площади Рокфеллер-центра. Летом здесь работают летние кафе, зимой заливают каток, чтобы порадовать нью-йоркских детей. Окруженная зданием RCA, здесь стоит огромная золотая статуя Прометея. Зимой за этой статуей наряжают рождественскую елку. Эти достопримечательности Нью-Йорка часто показывают и по японскому телевидению. И со всех четырех сторон этой площади, словно окружая ее, установлены флаги разных стран. Всего 160 флагов. Конечно, как только выходишь из здания RCA, сразу видишь звездно-полосатый флаг. Этот флаг больше других и установлен выше, как бы в знак того, что Америка является лидером современного мира. Словно Нью-Йорк — это столица мира, а Рокфеллер-центр - ее сосредоточие. Японский флаг находился несколько левее и словно спокойно отдыхал, исполнив свои обязанности.

Глубокой ночью здесь не было ни души, и Рокфеллер-центр был объят тишиной.

Йошики, прежде чем сесть в поданный лимузин, бросил взгляд на флаги, а затем, обернувшись, посмотрел на здание, из которого только вышел. Если не запрокинуть голову, не увидишь 65 этаж, на котором он сыграл сегодня главную роль. Длинные волосы Йошики коснулись каменных плит.

«Какое классное место!» - сказал он, словно говоря о чем-то другом. Здание RCA имело внушительный вид в стиле арт-деко. Солидные внешние стены, казалось, высеченные из камня, усиливали ощущение значительности.

Рокфеллер-центр расположен от Пятой до Шестой авеню между 48 и 52-й улицами. Он состоит из 19 грандиозных зданий, 14 из них в стиле арт-деко, построенных в 30-годы, когда Америку поразил неслыханный кризис. Возможно, целью строительства было и создать рабочие места для безработных. Проекты этих зданий, которые были разработаны в благополучные времена перед кризисом, были воплощены в жизнь в соответствии с планом. Даже в охваченной кризисом Америке нашлась внутренняя энергия, чтобы породить такие огромные башни. Преодолев кризис, Америка уверенно двинулась вперед, став сильнее. И Рокфеллер-центр является одним из символов этого. И сейчас его посещают в день свыше 250 тысяч человек.


«Похоже на то время, когда я впервые приехал в Токио...» - тихо сказал Йошики, вздохнув. Окончив школу, он один переехал жить в Токио, полный решимости стать рок-музыкантом, забросив классическую музыку.

Нью-Йорк разбудил в нем эти воспоминания.

«Наверное, это будет сложнее...»

Он еще раз повторил это, стоя в самом центре мира, в городе, не знающем сна.

Я впервые увидел Йошики, стоящим на углу улицы в концертном костюме. Здесь не было ни одного фаната. Лишь звезды на небе и флаги всех стран мира могли видеть Йошики.

В концертном костюме, но без всякой позы, он сам отвечал на свой вопрос. Я смотрел на него и думал.

(Сейчас все только начинается).

Пресс-конференция была великолепна. Однако это яркое событие было не более, чем иллюзия. Это всего лишь видимость, а настоящая борьба начинается только сейчас.


Мы вместе сели в лимузин, который плавно тронулся с места.

Йошики тихо сказал, словно самому себе:

«Я хотел делать большие дела, потому что хотел испытать давление на себя». Наконец, освободившись, он вспоминал пресс-конференцию. Блестя глазами, он вдруг произнес: «Иностранцев было много!»

Да, все верно, примерно 70 процентов.

«Это хорошо. А я думал, что же делать, если будут одни японцы!»

Можно с уверенностью сказать, что до Йошики не было ни одного японского артиста, который бы собрал иностранных журналистов и провел пресс-конференцию с заявлением о дебюте в таком месте, как Рокфеллер-центр.

«Я второй раз приезжаю в Нью-Йорк, и второй раз совершаются такие дела»,- Йошики усмехнулся.

«Я начал думать о мировом дебюте сразу после концертов в Токио Доме. Наши продажи в Японии достигли 2 миллионов, и эту энергию мне хотелось направить по всему миру. Ведь мы смогли продать в Японии более миллиона дисков, не идя на компромиссы, и мне хотелось бросить вызов всему миру. Но в какой форме состоится дебют? Во время переговоров было много всякого, пока все не определилось до конца, было много волнений. Полгода мы не могли приблизиться к решению, было время, когда я чуть было не сдался, усомнившись, действительно ли мы сможем выйти на мировую арену. Но удивительно, что в конце концов все получилось так, как я и хотел».

Лимузин ехал по улицам Нью-Йорка, «никогда не спящего города». Силуэты молодежи в модной одежде виднелись в свете неоновых огней рекламы.

«Нью-Йорк дает сильный стимул. Если здесь ничего не получится, придется возвращаться в Японию, обрезав волосы и сменив имя», - тихо проговорил Йошики, глядя искренне, словно ребенок. Я смотрел на Йошики, в какой-то момент с трудом понимая смысл его слов.

«Я не хочу думать о том, что если в Америке ничего не получится, то можно запросто вернуться и продолжать выступать в Японии,» - добавил музыкант, глядя мне прямо в глаза.

Я хочу обязательно потрясти мир — именно в этом была новая решимость Йошики.



Глава 2. Ранние воспоминания.


Примерно через месяц после пресс-конференции в Нью-Йорке Йошики вернулся в Японию. Работая над сольным проектом, он заключил отдельный от Х контракт с Тошиба EMI. И здесь речь шла о мировом релизе альбома через сеть компаний группы EMI. Сейчас главы региональных отделений компании собрались в Токио на совещание на высшем уровне. Йошики должен был представить на нем свой международный проект. Активность Йошики как пианиста и композитора должна была охватить весь мир.

Только услышав, что Йошики вернулся в Японию, я обязательно захотел с ним встретиться.

После той пресс-конференции в Нью-Йорке я не мог прогнать неясные тревоги, которые теснились в моей груди. Это было беспокойство о мозговой команде, которая за кулисами поддерживала выход Йошики на мировую арену.


В Нью-Йорке я встречался с новым менеджером Йошики. Этот человек, имевший опыт работы с такими знаменитыми группами, как «Дюран Дюран» и «JAPAN”, имел редкую для японца энергию и интернациональное самосознание и, казалось, был подходящим человеком для Йошики. Так что с менеджером будет все в порядке. Но я не мог отчетливо понять, кто же будет поддерживать Йошики в творческом плане, кто будет его креативной командой.

Ведь Йошики — прежде всего творческая личность.

Именно одиночество способствует творческой деятельности.

Это правда. Но для поддержки ему необходима и команда творчески мыслящих людей. На нью-йоркской пресс-конференции был объявлен план американской звукозаписывающей компании: «Мы предоставим первоклассных продюсеров, директоров, аранжировщиков и специалистов для помощи с лирикой, так что все будет в порядке». Казалось бы, лучших условий невозможно и пожелать. Но, возможно, на мировом уровне это все само собой разумеется? И позволят ли Йошики эти обычные условия раскрыться в полную силу? Ведь они не понимают до конца японскую душу и если доверить этим людям все полностью на сто процентов, станет ли дебют Йошики на мировой сцене преисполнен именно его силой? Я не мог унять тревоги по этому поводу.


Встреча была назначена в отеле «4 сезона», куда я прибыл заранее. Стильный отель, построенный на территории виллы Chinzanso. Я вошел в кафе, находящееся в вестибюле, и меня проводили к месту возле окна. Мой взгляд приковала к себе панорама японского сада, раскинувшегося за стеклом. Пейзаж чем-то неуловимо напоминал расстилающуюся среди гор долину Киото. Всего в ста метрах стояла трехэтажная пагода, справа виднелся водопад. Падающая вода сверкала на солнце, и глубокая зелень, окружающая ее, успокаивала сердце. Ясное осеннее солнце, медленно прогуливавшиеся перед пагодой люди в японской одежде очень хорошо соответствовали пейзажу. Белое облако, откуда-то появившееся на голубом небосводе, постепенно таяло в вышине. Мимо пролетел дрозд.

В самом центре Токио еще осталось такое успокаивающее место чисто в японском духе. Забыв заказать напитки, я погрузился в созерцание японского пейзажа в духе старины.

http://www.hotel-chinzanso-tokyo.com/garden

(на сайте есть еще хорошие фотографии отеля, где остановился Йошики и сада возле отеля. Прим. перев.)

А ведь это уже второй пейзаж..

Неожиданно я вспомнил вид Центрального парка, которым любовался из Рокфеллер-центра. Как и в тот день, сегодня мы встречались с Йошики на фоне прекрасного пейзажа.

И сегодня это Япония.


Глядя на японский сад, я вспомнил тот день, когда впервые разговаривал с Йошики. Это было после того, как музыкант, закончив работу над вторым альбомом “Jealousy”, в июле 1991 года вернулся из Лос-Анджелеса. В тот день я встретился с ним в отеле Хилтон. Моей целью было взять интервью для одного журнала. Но это была только вывеска. Если Йошики окажется таким замечательным артистом, как я его себе представлял, может быть, это превратится в нечто большее. Такие мысли у меня были с самого начала.

Йошики встретил меня в своем настоящем облике, без косметики и темных очков. В этот день он многое рассказал мне - о встрече с музыкой, о своем творчестве, свои мысли о рок-музыке. Например, вот это...


«Я вовсе не считаю себя гением. Просто живу «свободно». Но очень часто именно стремление жить свободно не находит отклика в обществе. Это? Это невозможно.

Во мне нет чувства реальности. Если делать, не задумываясь, то все возможно, даже то, что при обдумывании может показаться нереальным.

Если же иметь слишком много свободы, безо всяких ограничений, то можно вечно заниматься, например, записью. Если нет никаких сроков, то можно превратиться в отшельника.


Что является искусством? Мы находимся на самой грани между тем искусством, которое признано людьми, и тем, что не признано, но внутри нас есть то, что нам важно. Конечно, нам тоже хочется получить признание. Но ради этого мы никогда не будем разрушать то, что важно для нас самих.


Я с пяти лет занимаюсь игрой на фортепиано, мне очень нравится этот инструмент, и в младших классах я уже был маленьким пианистом. Я часто болел, получал травмы, из-за астмы часто лежал в больнице. В младших классах я порой по два месяца пропускал занятия в школе, а ведь хотел учиться как все. Лежа в больнице, я прочитал биографию Бетховена, и это произвело на меня очень сильное впечатление. Даже теряя слух, он продолжал писать музыку, это потрясающий жизненный пример. С тех пор я стал много читать биографии композиторов. Мне очень нравилась жизнь композиторов.


В средней и старшей школе я был хулиганом. В средней школе я участвовал в школьном духовом оркестре, 2-3 года играл в футбольной команде. Порой чувства бурлили во мне, тогда я играл в футбол, носился на мотоцикле, но когда приходил домой, то садился за пианино. И для меня это не казалось чем-то странным, ведь пианино было частью моей жизни.


Где-то с 6 класса я начал играть на ударных. Примерно в это время группа KISS давала концерт в Будокане. Я увидел их фотографии в газете, и подумал с детской непосредственностью, как это классно, хочу увидеть их концерт. Попросил маму, и мы вместе отправились на концерт. В то время я не столько хотел послушать музыку, сколько меня поразил их макияж. С того времени, ударные инструменты, возвышающиеся над сценой, казались мне очень классными.


Вплоть до старших классов школы я постоянно занимался фортепиано, собирался поступать в музыкальный университет. Уже были оформлены документы, до экзаменов оставалось несколько дней, как вдруг я неожиданно изменил решение. Если я таким образом стану пианистом.. Потом, может быть, буду играть в оркестре.. Я подумал, это что-то не то...


Мир классической музыки — это возможность как-то выразить себя через произведения, написанные другими. И как бы далеко ты ни зашел, это всего лишь копирование, и это мне не очень нравилось. Во мне пробудился интерес сочинять самому, захотелось самому создавать музыку. Самому ее и исполнять. В классике все слишком формализовано. И хотя постепенно формальности начали разрушаться, но все равно всяческих ограничений еще много. Я же хочу выражать себя не через «форму», но через «музыку», и чтобы достичь этого, все пути хороши. Так я начал думать.

Я люблю классику. И сейчас слушаю ее и хожу на концерты. Если чувства слишком сильны, наверное, и танцевать под нее можно, ведь на самом деле, классическая музыка вызывает еще более сильные чувства. Только она имеет форму .


Удивительно, сколько в то времени у меня вдруг проявилось храбрости. Когда я отказался поступать в университет, все учителя говорили: «О чем ты думаешь!?» Как можно враз бросить классическую музыку? Я решил это сам, один. Примерно за неделю до вступительных экзаменов.


Мне нравится ставить себя в трудные условия, опуститься до самого дня. А что если заняться рок-музыкой?

Конечно, можно было бы и, учась в университете, заниматься рок-музыкой, но если уж за что-то браться, то не стоит иметь запасного пути в случае неудачи. Мне не нравилась мысль идти по пути пианиста, попутно заниматься рок-музыкой. И я полностью бросил классику! А затем стал продвигаться в рок-музыке.


Фортепиано и ударные. Я многосторонний человек. И у меня есть две абсолютно разные стороны. Жестокая сторона и спокойная сторона. Это хорошо можно выразить на фортепиано и ударных. Но в основе своей и то, и то - ударные инструменты. Внутри я их не разделяю, могу одновременно играть и на том, и на другом.

Жестокость. Ребенком я не мог справиться со взрывами эмоций, если чувствовал печаль, то лил слезы, если меня охватывал гнев, то не мог его скрыть. Бил стекла, кидал телевизор. Я открыто выражал свои эмоции, словно не было никаких барьеров.


Сейчас мне ужасно досадно из-за проблем со здоровьем. В психологическом плане я могу идти дальше, но тело не выдерживает. Очень обидно. Если бы физическое состояние не сдерживало меня , я мог бы делать еще более сильные вещи. Например, я мог бы играть на рояле три дня подряд, у меня есть душевные силы, но тело всегда подводит. Это горько. Обидно. На себя обидно. Если хотя немного можно закалиться, я хочу укрепиться. Но самое главное — это дух, а физическое тело — только инструмент, не более чем проводник.


И в этот раз во время записи "Jealousy” я несколько раз терял сознание. Из звукозаписывающей компании пришло сообщение, что они не могут больше откладывать начало продажи. Но мне хотелось сделать альбом еще немного насыщеннее, не хватало времени. Наверное, я проиграл времени.. .


С кем бы я поддерживал связь, несмотря на пространство и время?

Не знаю.

Но я всегда думаю, откуда приходят мелодии? Некоторые музыканты создают музыку, имея изначальный образ. Сам я пишу, начиная с нуля. Когда откуда-то изнутри что-то появляется.


Сейчас, когда появляется мелодия, я не озвучиваю ее, а сразу записываю нотами. Поэтому у меня всегда с собой есть нотная тетрадь. Если же мелодию озвучить, услышать ухом, то кажется, словно она проходит через какой-то фильтр. Поэтому лучше записывать сразу нотами.


Удивительно...

Откуда приходят мелодии, очень удивительно...»


Слова Йошики, одно за другим слетавшие с его губ, были именно теми словами, которые я так хотел услышать. Это было то, чего я ждал так давно. Его искренние слова, которые, казалось, родились в самой глубине души и ждали своей очереди, произвели на меня потрясающее впечатление.

По роду своей работы я брал интервью у многих спортсменов, артистов, бизнесменов. Число этих людей превысило несколько сотен, а может быть, и тысячу человек. Но еще ни разу не случалось так, чтобы во время интервью меня охватило бы такое лихорадочное возбуждение и одновременно чувство удовольствия.


Чувства.. Само по себе это уже искусство.

Драгоценное, благородное искусство, которое пробуждает чувства в душе, которое изменяет их. Искусство, которому хотелось бы внимать снова и снова.

То, что не возможно записать словами, зафиксировать на видео или аудиоленте, поэтому является особенно важным источником искусства.


Мы разговаривали с Йошики. Внутри постепенно начал возникать термоядерный синтез,

с дрожью восторга в груди я снова прислушался к стихам Йошики.

(BLUE BLOOD).


Сам я в своей частной жизни постоянно получаю различные импульсы. Порой, когда я смотрю на обычный городской пейзаж, слезы выступают у меня на глазах. Возможно, у меня просто другой угол зрения, и на что бы я ни смотрел, я думаю о многих вещах.


Например, когда я вижу цвет, то думаю, почему красный — это красный?

И сразу возникает сомнение. Вдруг красный — это голубой! Внезапно высказав это вслух, привожу окружающих в недоумение. Это было два года назад. В то время хотя были и негативные моменты, но я был достаточно сложным человеком. Сейчас я немного более гибко смотрю на вещи. Но до сих пор я не могу красное назвать просто красным.

И я всегда пребывал в этом хаосе, полном противоречий.


Красный — это голубой! Должен же быть хоть кто-то, кто думает также. Я почувствовал, что прав в своем отрицании здравого смысла. Говорить вслух или не говорить, верить себе или здравому смыслу.. Это очень важно. Йошики написал новую песню, которая стала названием дебютного альбома. BLUE BLOOD.

Йошики верил в голубую кровь, в голубые слезы.


Тронутый словами Йошики, я слушал альбом Х, и во мне рождалась горячая энергия единства. Страсть, отвергающая логику, общее направление целей, сходство основных чувств.

Мне хотелось сражаться вместе с ним!

Однако где-то глубоко в душе меня не оставляли сомнения. Да, это действительно очень талантливые артисты, которые дают потрясающие концерты. Но может показаться, что используя шокирующий образ, который подстрекает молодежь к противостоянию общепринятым ценностям общества, они могут существовать лишь в волнах молодежной субкультуры. Но как они будут восприняты взрослыми людьми, двигающими общество? Ведь есть не мало примеров тому, что слишком передовые художники, обладающие острой восприимчивостью, не были оценены в Японии и не нашли места для своей деятельности.

Эти тревоги не оставляли меня.

Что же будет с Йошики и с Х? Неясно, и потому тревожно. Может быть, розовые надежды закроет черная туча? Мир не сладок. Порой своевольное общество убивает серьезных людей и неожиданно делает звездами невзыскательных шутов. Но не стоит и говорить об этом.

Я слушал дома недавно выпущенный второй альбом Х “Jealousy” и вдруг заметил надпись на вкладыше. Эти слова непроизвольно наполнили меня розовыми предчувствиями.

Там было написано:

«Сняв апартаменты в Лос-Анджелесе в Северном Голливуде, мы впервые начали записывать альбом за рубежом. Утром на 10-й день после нашего приезда в Лос-Анджелес Йошики потерял сознание. Он совершенно не мог играть на ударных, потому что его плечи и шею пронизывала такая резкая боль, что впервые в жизни ему хотелось умереть. И вот 14 мая следующего года. Завершена запись последней партии ударных Йошики. В этот день он сыграл "Say Anithing” всего лишь два раза. После того, как он, полностью сконцентрировавшись, отыграл свою партию, я, слушая первую пробу, вспомнил все, что произошло за эти полгода. И честно говоря, слезы выступили у меня на глазах. Настолько превосходной была его игра, и настолько тяжелыми были эти полгода. И в этот раз не было обычных во время записи ударных наших с Йошики обсуждений, я просто сказал ОК.

Его энергия, его игра на ударных, позволившая завершить альбом. Энергия четверых других участников группы, которые его поддерживали, энергия всех окружающих людей. Все это нашло отражение в этом альбоме.

Июнь 1991 года. Наоши Цуда.»


Когда я прочитал эти слова, то очень захотел встретиться с Цудой. Конечно, это совершенно незнакомый человек. Я не знал, какого он возраста, какой у него характер и как он выглядит.

Но я понял, что этот человек обладает таким же горячим сердцем, как и моё. Из этой небольшой заметки я сразу почувствовал, что несомненно, это человек, который будет отчаянно бороться вместе с Йошики.

И если Цуда действительно окажется таким человеком, возможно, мои тревоги развеются без следа. Йошики и Х непременно победят, непременно завоюют общественное признание и заставят радоваться людей...В моей груди постепенно росли надежды.


Через менеджера Х я тут же попросил об интервью, и вскоре приехал к Наоши Цуде в Шибую, в офис Сони, с которой тогда был заключен контракт у Х. Я был охвачен непривычным волнением. Как никогда выросли тревоги и надежды. Инстинктивно я уже хотел сражаться вместе с Х. И только ничтожный разум останавливал меня. Окажется ли Цуда, которого я впервые сейчас увижу, тем самым человеком, которого я представлял себе? Это решит мою дальнейшую судьбу. Если Цуда развеет мои сомнения, я сразу же помчусь вперед вместе с Х.


Цуда молча вошел в комнату совещаний, это оказался мужчина в возрасте примерно под тридцать. Он сел передо мной с настороженным выражением лица, что могло бы показаться странным в деловом мире, где много людей выглядят приветливыми и располагающими к общению.


«Когда я поступил в эту фирму, я понял, что моя работа — это избавиться от подделок. Я хотел полностью ликвидировать все подделки. Мне хотелось поднять японскую музыку на высокий уровень в полном смысле этого слова».


Почти не меняя выражения лица, он продолжал с серьезным видом.


«Будучи студентом, я сам играл на клавишных, делал аранжировки и даже сочинял музыку. Я чувствовал, что мое призвание — создавать хорошую музыку, это не было только юношеским порывом.

До сих пор где-то в глубине души у меня есть желание творить, писать музыку. Но почему-то после окончания университета я без колебаний поступил работать в эту фирму.


В четвертом классе младшей школы... Это был Бах. Во время урока музыки нам завели музыку Баха. Наверное, это были токката и фуга... И я всем свои детским сознанием понял, как это сердце может плакать. Урок закончился, но я так и остался неподвижно сидеть за партой».


Сердце плачет.. Что за странное выражение...

«Когда я был в пятом классе, то же самое случилось, когда я услышал Битлз. До того времени я не знал про них. Когда я услышал их музыку, я почувствовал, что мелодия словно меняет меня всего. Хорошая музыка может сделать человека счастливым. Поэтому я хочу донести хорошую музыку до как можно большего числа людей!»


Слова Цуды словно врезались в мое сознание. Ясный образ достиг меня. Без улыбки, Цуда говорил слово за словом, и тут же внутри меня начал струиться огонь. Есть, есть человек, который имеет в душе ту же страсть, что и я, который так же бросает вызов здравому смыслу. Я не мог сдержать радости. Спросив, я узнал, что он родился в 36 году Сева (в 1961 году. - прим.перев.), то есть на 5 лет моложе меня, но в то же время в нем ощущалась такая глубина чувств.

Если Х объединятся с таким человеком, то насколько же развернется проект Х! В будущем открывались невероятные возможности.

Если Цуда будет стоять за спиной Х, то, может быть, удастся одержать победу и в «мире взрослых».

И я без колебаний решил выступить в путь вместе с Х.


С тех пор прошло больше года, как я вместе с Цудой и Х продолжил свой путь. Всего год, но Йошики и Х добились больших успехов. Продажи альбомов достигли миллиона экземпляров, с большим успехом прошел концерт в Токио Доме, состоялось выступление на Кохаку. И теперь был заключен контракт о мировом дебюте.


Поток людей в японских одеждах в саду иссяк. Я посмотрел на часы — наступило назначенное время. Я отошел от окна и направился к лобби отеля, где столкнулся с новым менеджером Йошики. Менеджер сказал, что Йошики запаздывает с подготовкой. Я сел на софу и стал снова ждать Йошики.


Когда был Цуда, у меня была уверенность в будущем Йошики. Когда был Цуда, я без колебаний присоединился к Йошики.

Однако Х заключили контракт с WMI. В сольном проекте Йошики заключил контракт с EMI Toshiba. А Цуда был сотрудником Сони. Среди окружающих некоторые считали, что Цуда уйдет вместе с Х. Но этого не произошло. В апреле контракт Х с Сони закончился, и мощная коалиция Цуды и Х прекратила свое существование.

Теперь Йошики будет работать без Цуды, что же, в мире и помимо Цуды продюссеров столько, сколько звезд на небе... Но так ли это?

Как спортивный писатель, я очень интересовался людьми, которые считались известными тренерами, не раз доводилось брать у них интервью. Однако разочарования следовали одно за другим. Можно по пальцам пересчитать тех тренеров, которые способны действительно раскрыть весь потенциал спортсмена. Но человек, который для меня воплотил собой идеальный образ тренера, работал в мире музыки. Это был Цуда. Если бы не он, то, может быть, Х не взлетели бы так резко и так высоко.


Изменить музыкальный мир Японии!

Йошики и Цуда, оба настроенные весьма решительно, впервые встретились глубокой осенью 1987 года. Вернемся немного назад, к событиям того времени.


«Цуда-сан, Вы знаете эту группу?» -

ассистент Хосока показал коллеге флайер, который принес с концерта.

Оба работали в отделе поиска и развития новых артистов в отделе SD, иначе говоря, были скаутами фирмы Сони (в то время — Soni CBS).

Не знаю»,- ответил Наоши Цуда, посмотрев на флайер.

«Это Х, они очень популярны среди индис-групп»,- сказал Хосока с жаром.

Цуда же, услышав про популярность среди индисовских групп, постепенно потерял интерес. Синглы и альбомы индисовских групп выпускали не крупные звукозаписывающие компании, а мелкие независимые фирмы. Как бы горячо ни поддерживали их, но практически не было случая, чтобы индисовская группа, заключив мейджерский контракт, добивалась больших успехов. Так что популярность в мире индис означала, скорее, минус.

Но Хосока не отступал:

«Я очень хочу, чтобы Вы встретились с ними».

Цуде было 25 лет, он работал на фирме 3 года. Хосоке было 22 года, он проработал 1 год. У них обоих были молодость и энтузиазм. Но в отдел SD (Sound Development) в год поступало на прослушивание около 10 тысяч кассет, по рекомендациям и без них . Почти все Цуда прослушивал сам и давал свою оценку. Сколько кассет он слушал ежедневно! Проверяя слухи, приходил на концерты. И часто слышал: «Обязательно нужно встретиться!» Но встретиться со всеми невозможно, поэтому Цуда сперва слушал материал на кассете. И только потом решал, стоит ли встречаться с этими артистами. И зная это, Хосока все равно настаивал на встрече.

«Честно говоря, менеджер Х — мой одноклассник».

Вот оно что! Цуда знал, что тут ничего не поделаешь. В конце концов, у него хватало доброты, чтобы оказать такую услугу своему младшему товарищу. Он сказал:

«Прежде всего, это ведь голова как ежик».

Оба посмотрели друг на друга и рассмеялись. Голова как ежик — это означало прическу, когда волосы стояли торчком. В деловом мире, в котором вращался Цуда, встретить таких людей было редкостью, что само по себе было приятно. Легко дав обещание встретиться, Цуда вернулся к своей работе по прослушиванию кассет.


Конечно, он очень любил музыку. Любил сочинять, любил играть на фортепиано. Он действительно мог бы и сам стать артистом. Но после окончания университета в нем появилось осознание того, что его миссия - создавать хорошую музыку. Он поступил на работу в крупнейшую звукозаписывающую компанию. Он мечтал совершить революцию в музыкальном мире Японии, очистить его от засилья подделок, от совершенно неподходящих людей, отсутствия музыкального вкуса. Без шуток, именно с этими стремлениями Цуда поступил на работу в фирму. На первый взгляд он производил впечатление приветливого и милого молодого человека. Но в глубине его сердца горел похожий на гнев яркий огонь революции.


Он хотел изменить музыкальный мир Японии.

И для этого он хотел найти и вырастить подходящих артистов.

И вот прошло три года, с тех пор как он поступил на работу в SD. И хотя он прослушал уже более 20 тысяч кассет новичков, но пока еще не встретил музыкантов, чья музыка пробрала бы его до мозга костей. Пока что за год набиралось всего лишь около 30 кассет, которые он мог рекомендовать для прослушивания продюсерам. Действительность показала, что мечта совершить революцию и избавить от подделок мир японской музыки на практике оказалось гораздо более трудно достижимой, чем казалось в начале.


И вот в назначенный день пятеро участников группы Х появились на фирме Сони. Они вошли в комнату для переговоров, одетые в темные пальто и расселись по местам. Цуда появился позднее, слегка опоздав. Атмосфера была несколько иной, чем он представлял себе. Неожиданно сердце его забилось сильнее.

(Красиво!)

Оставшись стоять, он задумчиво обвел глазами всех пятерых. Хотя они расселись свободно, без всякого порядка, все вместе они производили очень хорошее впечатление. Цуда почувствовал себя счастливым.

Но участники группы встретили Цуду безучастно и равнодушно. Группа была красивой, но вокруг них чувствовалась какая-то необъяснимая напряженность. Говорил только лидер группы Йошики, не снимавший темных очков. Но речь вовсе и не шла о продвижении группы. Хотя Йошики, как ни странно, говорил очень вежливо, но вся атмосфера была наполнена возбуждением. Нам, сказал он, пришлось прийти сюда, потому что так сказал наш менеджер. Но мы вовсе не собираемся, склонив головы, заключать контракт и будем защищать свою позицию перед людьми из мейджерских фирм.

(Однако какие красивые, классные и в тоже время заставляют чувствовать эту напряженность.)

В этот день не было никаких конкретных разговоров, и пятеро музыкантов вышли из комнаты переговоров, лишь только познакомившись.



Работа SD заключается в розыске новых артистов и выращивание их до тех пор, пока их можно будет передать продюсерам и заключать контракт. И одним из важных мероприятий было проведение ежегодного смотра-конкурса новых артистов, который проводила фирма. Отдел SD занимался и розыском этих артистов, и проведением самого смотра-конкурса. Среди других фирм, кроме Сони, почти никто не проводил таких ежегодных смотров. Поэтому здесь было немало ярких индивидуальностей из числа артистов-любителей.


Встреча с Цудой не дала положительных результатов. Тогда Хосока выдвинул Х на участие в этом конкурсе.

«Как бы вы ни были популярны в клубах, но участие в этом конкурсе — это верный способ заключить контракт с Сони», - говорил Хисока с жаром, обращаясь к участникам группы. Но тем все это не нравилось. Они отказывались, утверждая, что не хотят идти на поклон ради заключения контракта. И с чего это их выступление будут судить какие-то незнакомые люди? Да и вообще, есть немало предложений от других фирм.


В финал конкурса выходили те, кто прошел отбор на местах. Здесь присутствовали руководители фирмы и продюсеры. Если кто-то из продюсеров брался работать с каким-либо из выступавших артистов, то с ними заключался мейджерский контракт. Именно на этом конкурсе и решалась судьба артистов, удастся ли продвинуться в профессионалы.


«...Но если мы проиграем, это будет непростительно по отношению к нашим фанатам, мы не сможем смотреть им в лицо,»- говорили участники группы, начиная с Йошики. Те фанаты, которые приходили на концерты еще неизвестной группы, которые оказывали им горячую поддержку. Музыканты беспокоились, что могут подумать фанаты, если они любой ценой будут цепляться за звукозаписывающую компанию. Ведь если Х получат отрицательные отзывы на этом смотре-конкурсе, то это будет отрицательный отзыв и в отношении выбора фанатов, и по отношению к ним вообще. И если таким будет результат их выступления в Сони, то это непростительно по отношению к фанатам. И вообще, нет нужды торопиться, ведь есть предложения от других фирм.

«Тогда давайте примем компромиссное решение. О том, что Х будут выступать на этом смотре, мы нигде не объявим, и никто ничего не узнает», - и Хосока настоял на этом плане.


Декабрь 1987 года. Группа Х выступила на финальном концерте смотра-конкурса новых артистов, организованном фирмой Сони. Всех артистов поддерживали друзья и фанаты, сидящие в зале. Конечно, во время выступления важна любая поддержка. Но у Х здесь не было ни одного фаната. Это было полностью секретное выступление. Х собирали рекордное количество зрителей в клубах, по одному их слову сюда явились бы не менее 500 человек. Но они решили выступать в зале, где не было абсолютно никакой поддержки.


Конкурс проходил своим чередом, его уровень в этом году был высок, как никогда. И вот в самом конце объявили выступление группы Х. Музыканты вышли на сцену в черных костюмах, со стоящими торчком волосами и устрашающим макияжем. Они исполнили «DEAR LOOSER», а затем “Kurenai” на английском языке. Отклик публики был вялым. Казалось, пугающая атмосфера музыки Х заполнила зал.

Закончив петь, Тоши обратился к зрителям:.

«Эй, вы, наверное, думаете, что попали не туда? Сегодня мы здесь выступаем. Давайте без заминок, все вперед!!» - энергично крикнул Тоши, но зрители сидели тихо, никто не отозвался. Неприятно пораженный, Тоши продолжил:

«Эй, если это из-за конкурса, то мы не имеем к нему отношения! Зажжем, кричите со всех сил!»

Но от зрителей не было никакой ответной реакции. Началась следующая песня - «Оргазм». Обычно во время выступлений в клубах Тоши исполнял ее, раздевшись до пояса, разжигая зал. Но в этот день чем больше Тоши старался завести публику, тем больше зрители видели в нем какого-то ужасного злодея, и зал испуганно молчал.


«Отбросьте предубеждения против хэви-метал, давайте вместе наслаждаться музыкой! Неважно, что это конкурс, давайте веселиться вместе! Кричите! Зажжем вместе!»

Несколько девушек встали и начали танцевать. Но в целом выступление закончилось, так и не затронув основную часть зрителей.


В отдельном помещении началось заседание жюри.

«Итак, Х...» Но никто из продюсеров не поднял руку. Если хотя бы один сказал, что берется работать с группой, это значило бы, что они прошли. Но никого не нашлось.

«Тогда дадим им поощрительный приз», - заявил директор.

Раздались резкие возражения:

«Какой смысл давать поощрительный приз группе, за которую не взялся ни один продюсер?» - раздался голос влиятельного продюсера. Послышались негативные отзывы о группе. Никто из продюсеров не поддержал Х.

«Но их заметили и в других фирмах!»

И в конце концов директор решил судьбу приза по своему усмотрению.


В зале объявили итоги смотра. Конкурс выдержали две группы. После того, как их объявили и поздравили, слово взял председатель.

«В этому году мы решили присудить и поощрительный приз, который вручается.... группе, выступавшей под номером 8, это - Х!»

И в этот момент в зале раздались аплодисменты и крики одобрения. Объявление победителей зал встретил довольно спокойно, но присуждение приз группе Х сразу вызвало оживление в зрительских рядах.

Вот как! — подумал Цуда. У них не было ни одного фаната в зале. Во время выступления, казалось бы, они тоже не произвели впечатления на публику. Однако все обрадовались, узнав о присуждении награды. Значит, им удалось и в этом зале завоевать себе новых фанатов.


Участники группы поднялись на сцену. После поздравления ведущий подошел к каждому с микрофоном и спросил о том, что они чувствуют. Прежде всего, Йошики, который только смущался и счастливо улыбался. Зал снова оживился.

У Цуды забилось сердце. Остальные участники группы говорили по очереди.

Тоши: «Мы будем стараться и дальше, вкладывая всю энергию».

Хиде: «Надо бы пойти выпить в честь этого».

Все искренне радовались, каждый по-своему. А ведь только что со сцены неслось: «Мы не имеем отношения к конкурсу». Глядя на их радостные лица, Цуда, невольно поддаваясь очарованию, подумал: «А вы все же славные ребята!»


Йошики, как и прежде, говорил, что не хочет заключать мейджерский контракт, но причина, побудившая его принять участие в конкурсе, была одна: «Хочу учиться».


Хочу создавать хорошую музыку, поэтому хочу учиться. Но для этого нужны деньги и подходящая обстановка. Мы уже достигли предела, чтобы как прежде давать концерты, самим выпускать аудио и видеозаписи и проводить промоушен. Слишком многие вещи помимо музыки отбирают время и силы. И постепенно сложилась такая ситуация, что создавать хорошую музыку стало невозможно.

«Если заключить мейджерский контракт, то можно было бы заниматься музыкой и учиться. Это правильный путь». Итак, после года мучительных раздумий он все же решился заключить мейджерский контракт.

Когда Йошики приехал в Токио, он не знал, с чего начать, и решил пешком обходить клубы.

Сначала договаривался, затем приносил записанную демо-кассету. Но на первые концерты в клубы к ним приходило больше зрителей, чем к какой-либо другой группе. Это были однокашники и друзья, которых было очень много, и даже приятели из хулиганских компаний. Это было здорово, и Йошики очень благодарен им. Так начинал Йошики свою музыкальную деятельность в Токио.


Гегемония в Японии, мировой дебют. Это было целью с самого первого дня возникновения группы. И хотя путь к этому был пока совсем не виден, прежде всего были сделаны первые шаги в клубах. Йошики хотел донести свою музыку до как можно большего числа людей, в большой мир.

Йошики думал о том, когда и как сделать следующий шаг. Но он совершенно не знал, что именно нужно делать. Х приобрели большую популярность как индис-группа. Звукозаписывающие компании тоже стали обращать на них внимание. Но он чувствовал какое-то сопротивление внутри при мысли об естественном пути из индисов в мейджеры.

Сколько групп было, которые пошли этим путем. Но пока еще не было примера, чтобы кто-то достиг такого успеха, к которому стремился Йошики. Может быть, заключить мейджерский контракт - это просто легкий выход? В голове боролись противоречивые мысли.

Они получили приз от Сони. Но действительно ли это подходящая для них фирма? Уверенности в этом не было. Йошики мучился в сомнениях.


«После награждения надо обязательно поговорить один на один с лидером Йошики, а то что-то тревожно...» - думал Цуда, набирая телефонный номер. Наступил февраль 1988 года.

«Хочу переговорить с глазу на глаз».

С этого времени отношения Х с Цудой перешли на новый уровень. Работа Цуды — искать новых артистов и присматривать, выращивать в ожидании дебюта. По мере необходимости давать своевременные советы. Пока не найдется продюсер, который возьмется работать с группой, работа Цуды не закончится. Но пока что никто не хотел признавать Х. «Совершенно нет качеств, которые можно купить», «Не понимаю, что в них хорошего,» - заявляли продюсеры, и их было большинство. Но причина такого отрицательного мнения была одна: «Раз эта группа популярна среди индисов, значит это уже сложившаяся группа. А для сложившейся группы звучание у них грубовато, поэтому они не будут продаваться в качестве мейджерской группы.» Цуда был очень далек от того, чтобы считать группу сложившейся. Однако раз опытные продюсеры заявляли это в один голос, может быть, так оно и есть.


Это был необычно пасмурный, холодный зимний день. В условленное место, в кафе в Nippon Shounenkan, Цуда пришел немного раньше и стал ждать Йошики. Что же сказать? Только одно слово. Нужно дать совет, который станет ключом. Как его учили старшие товарищи, самая важная работа SD – 'это советы, советы и советы. Но кажется, что сейчас длинные нравоучения будут неуместны. Только одно слово.. Но какое? Пока он раздумывал, время ожидания пролетело незаметно.

Наконец, появился Йошики. Вместе с менеджером...

А ведь я хотел поговорить с глазу на глаз... Но эти мысли сразу же вылетели из головы как несущественные, как только Йошики сел перед ним, и необъяснимое словами напряжение заполнило атмосферу.

Изящная белая рубашка.

Темный очки.

Длинные золотистые волосы.

Очень вежливая речь, никаких оскорблений. Никакого желания затевать ссору. Но при этом слова. Очень острые. Да, ведь еще тогда в комнате переговоров Сони чувствовалось эта напряженность. Значит, ее источник не пятеро, только от одного Йошики исходила угроза... Но откуда же чувство?

Йошики тем временем продолжал говорить.

Его невероятная энергия выражалась в гневе. Он не скрывал своей агрессивности по отношению к противникам. Да-да, понял-понял. Я и сам такой же. Цуда понял, что причиной чувства угрозы были гнев и враждебность, переполнявшие Йошики.

Однако еще кое-что было странным. Откуда же это чувство напряжения...

Йошики, так и не снявший темных очков, продолжал говорить.

Цуда снова посмотрел на него.

И в этот момент он все понял.

Причина была вовсе не в словах.

Рубашка с левой стороны груди Йошики была пронзена ножом. Он продолжал говорить, а рубашка окрашивалась красным.

Белая поверхность постепенно пропитывалась кровью.

Ох ты, нож в груди...

Цуда чуть не упал в обморок.

Внутри у него все похолодело от шока.

И тут он вдруг понял эту напряженность, которую излучал Йошики.

Немного переведя дух, он сказал:

«А я думаю, что вы красивые».

В этот момент на лице Йошики появилось радостное выражение. Цуда продолжал:

«Будет отлично, если вы станете самой красивой группой в Японии».

Глядя на Йошики, Цуда почувствовал, что попал в точку. Йошики, которого, казалось бы, переполняла враждебность, искренне обрадовался, когда его назвали красивым.

Может быть, мы сможем работать вместе.

Цуда впервые увидел путь к точкам соприкосновения.

Наверное, это любовь к Йошики..

До сих пор он упорно относился к группе как человек фирмы, и тут вдруг он почувствовал, что начинает проникаться расположением к музыкантам.

Если я буду с ними, возможно, они смогут вырасти...


Для Йошики это выглядело так же. Он получал много предложений заключить контракт от других звукозаписывающих компаний. Некоторые из них предлагали более заманчивые условия, гораздо выше оценивая Х. Но Йошики склонялся к тому, чтобы заключить контракт с Сони, которая ниже оценивала группу, потому что проникся доверием к Цуде. И начало этим отношениям было положено именно в тот момент.

Прощаясь, Цуда пообещал непременно прийти на следующий концерт.


Глава 3. Призраки Лос-Анджелеса.


Две недели спустя я прилетел в Лос-Анджелес.

Прилетел, чтобы встретиться с Йошики, который выбрал ЛА своей основной базой для продвижения на мировую арену.

Йошики должен был вернуться в ЛА из Лондона вечером 11 октября, и мы договорились встретиться у него дома.

Я прилетел вечером того же дня, но раньше, чем Йошики. Взял напрокат машину и отправился к отелю «Нью-Отани Лос-Анджелес», где должен был остановиться. Во времена учебы в университете я бессчетное количество раз приезжал в этот город, который мог бы назвать своей второй родиной. Он будил во мне множество воспоминаний, и я любил его. Моим любимым местом в студенческие времена был футбольный стадион «Rose Bowl”. Это была одна из достопримечательностей города, где 1 января проводился финал первенства университетов по американскому футболу, а летом проходит чемпионат мира по фрисби.

Именно тогда осуществилась моя мечта, и я, как представитель Японии, метал диск перед лицом свыше 60 тысяч зрителей. Это было летом 1977 года, мне был тогда 21 год. С тех пор я приезжал сюда почти каждый год. Но в этот раз я прилетел после довольно долгого перерыва — через 4 или 5 лет, я даже не смог точно вспомнить.


Я покинул скоростное шоссе и помчался через деловой центр. Может, из-за того, что было воскресенье, на окнах почти всех магазинов были опущены жалюзи. Людей на улицах тоже не было видно. Город словно вымер. На стенах и на закрытых жалюзи магазинов намалеваны грубые надписи, на дороге валяются газеты и мусор. В прохожих, которые изредка попадаются на улице, с первого взгляда можно узнать бездомных. Даже остановившись на светофоре, ощущаешь опасность.


Город охватила атмосфера упадка и запустения. Район, примыкающий к Маленькому Токио, и раньше был местом, где обитали бездомные, но прежде там была более светлая атмосфера, и царило оживление. Теперь же здесь не было места для смеха и улыбок.


Я поставил машину в подземный гараж. Отель выглядел красивым, и это меня успокоило. Все комнаты по очереди реконструировали. Меня провели на 17 этаж, в недавно отремонтированный одиночный номер. Возле окна была установлена фусума, украшенная в японском стиле, который так успокаивал взгляд.

Я отодвинул фусуму и непроизвольно воскликнул.

Огромная бледная луна вставала над пустыней.

Сумеречный Лос-Анджелес. Может, виной тому вечерний туман, но весь пейзаж был словно подернут легкой дымкой, словно посреди пустыни возник прекрасный мираж-дворец. … С дворцом ассоциировался, по-видимому, Сити-холл, похожее на дворец белое здание. Было еще светло, но вставала огромная луна. Широкое небо слегка затягивала белая дымка.


Это уже третий пейзаж. Волшебная красота очаровывала душу. Почему же я увидел этот впечатляющий пейзаж? Но по сравнению с предыдущими двумя было кое-что другое. Он казался иллюзорным, в нем чувствовалась загадочность, которую не поймешь издалека.

Это вовсе не был вид моего любимого Лос-Анджелеса.


Рейс из Лондона прибыл с опозданием. Я поужинал в кафе в отеле и ожидал сообщений. Информация о том, что Йошики прибыл, поступила уже после 9-30 вечера. Я сел в присланную машину и отправился к нему домой.

Машина остановилась в спокойном и безопасном жилом квартале, который находился на холме за Голливудом. В гараже стоял черный «Мерседес», который Йошики купил сразу после приезда в ЛА. Тихое место, в котором были слышны лишь звуки цикад, и атмосфера его была совсем другой, чем в опустевшем деловом центре, который я видел накануне.


Войдя в дом, я попал в просторную гостиную. Справа стоял большой рояль, а слева находился обеденный стол, за которым сидел Йошики и ел заказанную из китайского ресторана еду.

Так же, как и в самую первую нашу встречу, его волосы были забраны в хвост, естественное лицо без косметики, самая обычная повседневная одежда — черные галифе и белая футболка.

«О, давно не виделись!» - воскликнул Йошики, поднося ко рту ложку и не успевая прожевать еду. Он торопливо вскочил, едва не подавившись, и протянул мне руку.

Вот действительно, когда бы мы ни встретились, я сразу чувствую радость, какой же это приятный молодой человек. Я воспринимаю его не иначе, как собственного младшего брата.


«Хороший дом, правда? Я обязательно хотел купить себе дом, но подумал, может, начну жить, а потом найду еще лучший. Поэтому сначала решил просто снять его. Я хочу везде иметь собственные дома — в Токио, в Лондоне, ЛА, Нью-Йорке, во всех основных местах. В последнее время не люблю отели. Поэтому очень интересуюсь домами. В этот раз сотрудники в Лондоне забронировали мне очень классный отель, но я так и не смог отдохнуть там. Когда я возвращаюсь сюда, то могу по-настоящему расслабиться».


Гостиная была украшена японскими катанами. Позади виднелся бассейн. Полная луна поднялась высоко и лила свой свет на водную поверхность.

«Бассейн виден из любой комнаты. Я очень люблю воду, сам не знаю почему, но люблю. Иногда, просто развлекаясь, прыгаю в бассейн. Но он маленький, так что сразу достигаю другого края. Сколько метров тут примерно?»

Честно говоря, там было не более 10 метров. Однако сам вид блестящей, подсвеченной фонарями воды успокаивал душу. Дом Йошики с трех сторон окружал бассейн. Справа от гостиной находилась студия для сочинения музыки, а за ней в правом крыле спальня. В левом крыле находился домашний бар, отделанный в стиле арт-деко.

«Честно говоря, мне еще ни разу не доводилось пить в этом баре. Я вечно занят».

После того, как Йошики закончил свой поздний ужин, мы начали интервью.

«Сейчас у меня расписан график на каждый день, на каждую неделю. Я беру уроки — английский язык, фортепиано, ударные. Что касается английского, то я вовсе не хочу «просто что-то уметь сказать». Я хочу добиться уровня носителя языка. Поэтому нанял пять разных преподавателей. Мужчина, женщина, преподаватель средних лет, молодой преподаватель... У каждого свои привычки, своя манера говорить. То же самое касается и фортепиано, сейчас у меня три преподавателя.

В Лондоне решено выпустить новый альбом. Мою музыку в аранжировке Джорджа Мартина будет исполнять Лондонский филармонический оркестр. Это будет сборник лучших песен в классической обработке. Знаете, кто такой Джордж Мартин? И я не знал. Это человек, который был продюсером Битлз, которого теперь как бога почитают во всем мире. Как Цуда-сан, только у Битлз! А ведь у Битлз были миллиардные продажи альбомов! Это просто невероятно! Это совершенно иной уровень, по сравнению с одним-двумя миллионами. Это мировой уровень!»

Рассказ Йошики о последних событиях был настолько интересен, что заставлял сердце биться сильнее. Серьезно продвигаясь на мировую арену, он одновременно с огромным упорством форсировал обучение. Можно только позавидовать тому, как он воплотил в масштабе мировой деятельности свой план: «Занимаясь музыкой, продолжать учиться».

«В начале бывало всякое, и я очень беспокоился, но в конце концов, контрактом с Уорнер Мьюзик я доволен на сто процентов».

Глядя на Йошики, я понял весь смысл этих слов.

У него есть дом, подходящий для создания музыки, ему не нужно заниматься множеством обременительных дел. Ему нет необходимости заниматься музыкой ради того, чтобы заработать себе на жизнь. Большую часть дня он посвящает обучению английскому и повышению уровня своего музыкального мастерства. Йошики сам, своими руками создал себе условия, о которых мог бы мечтать любой артист.


Но вот разговор, наконец, перешел к интервью. Я официально решил писать эту книгу и приехал в Лос-Анджелес, чтобы собрать материал и обсудить это с Йошики. Ведь в дальнейшем могло и не представиться случая встретиться с ним до момента сдачи рукописи. Я и сам немного волновался и приготовил несколько вопросов. Чтобы написать книгу, мне надо было спросить его о некоторых фактах из прошлого. Мне хотелось уточнить его мысли и чувства о том времени. Йошики с энтузиазмом отвечал мне. Но когда начались заранее подготовленные вопросы, разговор вдруг утратил свою энергию. Почему бы это?..

Слушая ответы, я только делал заметки.

Энергия Йошики, с которой он двигается вперед, и его энергия, когда он оборачивается назад, очевидно, очень различается. Это заставило мою мысль остановиться.

Не понимаю...Разговор терял свою силу.


Йошики старался изо всех сил, отвечая на мои вопросы. Глубокая ночь, и в гостиной больше не было никого. Йошики продолжал серьезно говорить, поднося ко рту пиво. Однако...

Не понимаю... Меня охватила безнадежность. Почему же разговор потерял силу...

«Пожалуй, я тоже выпью пива!» - неожиданно воскликнул я, хотя до этого благоразумно пил минеральную воду.

Йошики вскочил, открыл холодильник и спросил, какое пиво я люблю, а потом:

«А, сейчас я заставлю Вас пить из большого стакана, потому что он хорошо охлаждает».

Он поставил передо мной запотевший стакан пива.

«Тут внутри есть лед».

Понятно, этот стакан двухслойный. Внутри налита вода, и в холодильнике она превращается в лед. Это способ сохранить пиво холодным. Поскольку лед полностью замерз, то стекло кажется холодным, когда его поднесешь ко рту.

«Хорошо!»

Сейчас мы только вдвоем, но я не понимаю...И словно в один момент я освободился от заклятия и легко улыбнулся.

За этот год я провел с Йошики достаточно много времени. Но я очень часто был рядом с ним, когда он был в наибольшем напряжении, блуждая по тонкой грани между искусством и безумием. Так что подавляющую часть времени мы проводили, не обмениваясь ни словом.

В комнате отеля, перед тем, как он должен был отправиться в зал на очередной концерт тура «Violence In Jealousy Tour”. Иногда это было во время паузы во время самого концерта. И затем, после окончания концерта, в комнате Йошики. Если позволяло время, то перед самым концертом час или два, все время молча, я был рядом с ним. В комнате мы были втроем — Йошики, тренер Сираиси Хироси и я. Абсолютная тишина. Приятная тишина... Из магнитолы звучала любимая музыка Йошики, недавно отобранная для сборника Yoshiki Selection. И все это пространство было заполнено энергией... Чтобы поддержать физическое состояние музыканта, до и после каждого концерта тренер Сираиси проводил лечение, и я вместе ним вливал энергию Йошики.

Я вспомнил то напряженное время и сам себе показался мелким и пустым, когда задавал эти банальные вопросы о прошлом. Если писать книгу о Йошики, то в ней не стоит выстраивать лишь ответы на эти вопросы. Ведь я почти полгода сражался вместе с ним на концертах, и на меня возложена другая миссия.

Я очень остро почувствовал это в самой атмосфере комнаты, внезапно утратившей энергию. Однако.. Как же мне писать о Йошики? Не знаю.

Хотя я и выпил большой стакан пива, но так и не опьянел.


Я стремился найти просвет, и наш разговор с Йошики обо всем затянулся за полночь. Но так до самого конца я и не смог найти выход. Сдавшись, я встал, и хозяин дома повел меня показать свою музыкальную студию. Размер у нее был примерно 15 татами. Синтезаторы, компьютеры, на софе спали четверо сотрудников, уставшие в ожидании окончания интервью. Самым бодрым из всех присутствующих был Йошики, только что прилетевший из Лондона. С краю на синтезаторе лежали ноты, написанные карандашом. Я восхищался нотами, которые писал Йошики, и при виде их меня охватила радость.

«А здесь сидит компьютерщик и заводит данные в компьютер», - улыбаясь немного смущенно, объяснил Йошики. Смущенно потому, что у нас с ним было общее - мы не особенно любили компьютеры. В прошлый раз, когда он заходил в студии звукозаписи в ЛА, при его приближении все данные, ранее заведенные в компьютер, почему-то стирались, и такое невероятное событие повторялось несколько раз, что сильно удивляло американских сотрудников, которые считали его кем-то вроде инопланетянина. Как бы ни интересовали его новые вещи, но он очень любил живой звук. Он не любил электро-пианино, даже на концертах играл на живом рояле, прикрепив к нему микрофон. Я и сам, насколько мог, старался не связываться с компьютерами, чтобы не нарушить созданные в голове образы стихов и музыки. Это я сказал однажды Йошики после концерта, и он очень обрадовался. Я и сам пишу тексты от руки. Я попробовал однажды использовать электрическую печатную машинку, но она мне не подошла. Когда скользишь вечным пером по чистому листу бумаги, рождается сочинение, которое словно не сам придумываешь. Я люблю эти мгновения. Удивительно приятное ощущение, когда встречаешь незнакомого самого себя. И хотя линейки для письма и нотный стан различаются, несомненно, Йошики чувствует то же самое. И поэтому когда я впервые увидел ноты, написанные рукой Йошики, то почувствовал радость и позитивную энергию.


Когда в сопровождении стаффа я вернулся в отель, было уже почти 2 часа ночи.

Я открыл фусума и увидел, что луна поднялась выше высотных зданий. Бледная фантазия исчезала, подсвеченная сзади яркой цепочкой красных огней.

Итак, стоя один у окна отеля в ЛА, я попробовал сам найти выход. Йошики сказал, что сейчас начинается завершающая стадия записи «Art Of Life». Он справляется с это сложной композицией, с которой столько мучился... Настолько просто? Легко? Не может быть...

И тут меня сзади по плечу ударил невидимый призрак. Я верил в послания, которые преодолевают эпохи и спускаются с неба. Мне доводилось иногда слышать голоса, которые преодолели расстояние и время. Думаю, что это нечто другое, чем ставшие модными в последнее время ченнелинг или бестелесные феномены. К сожалению, я не обладаю сверхъестественными способностями. У меня есть те же качества, что и у каждого, только, может быть, более сильно развиты интуиция и сочувствие. Вот и недавно, разговаривая с Йошики, я услышал чей-то голос.

Устав искать свет, я вспомнил тот день, когда впервые встретился с Йошики.


Это было летом четыре года назад. В моем рабочем кабинете, о котором не знал никто, кроме семьи, неожиданно появился Йошики.

Я только что перенес операцию на глаза и находился на самом дне отчаяния и страха.

В моей голове беспорядочно звенели холодные слова врача, заявившего, что если у меня не будет полного покоя, то я потеряю зрение.

Если я не смогу больше видеть... Меня сразил кризис, о котором я боялся даже думать. Экстренная операция. Скальпель и игла хирурга пронзают мои глаза. Видимо, под действием наркоза, я словно во сне слышал голоса врачей, золотой звук скальпеля приближался, как волна, и удалялся.


Операция прошла успешно. Свет вернулся в мои глаза. Но после того, как мне предписали полный покой, боязнь потерять зрение не покидала меня. Вдруг завтра я не смогуу видеть...

Я проводил время в помещении, которое совсем недавно снял для работы, сидя в кресле с откидной спинкой, и целыми днями слушал радио.

Я не мог брать интервью, не мог писать. Мне ничего не оставалось, кроме как целыми днями сидеть на софе, закрыв глаза.

Я приехал в Токио, когда мне исполнилось 18 лет, и с тех пор все 15 лет несся вперед как одержимый. Ведь я решил стать писателем №1 в мире. Поэтому я старался изо всех сил. Без конца ругался с издателями и редакторами. Как они смеют поучать меня, что «если написать так, то будет продаваться». Из-за того, что слишком напрягался, я повредил глаза.

Что же теперь будет?И в этот момент, когда я находился в полном тупике, появился Йошики и внезапно вставил руку в мою грудь. «Ой, перестань!»- Я не видел, кто это и не понял, чье это действие. Грудь, пронзенная ножом, трепетала...

Однако Йошики пришел вовсе не для того, чтобы нанести мне последний удар. Он вставил внутрь свои гибкие пальцы и нежно погладил мою подавленную душу. В комнате зазвучала фортепианная мелодия из четко выстроенных аккордов.


Поначалу я не знал, ни чья это музыка, ни как она называется. Пронзительный вокал мне даже не казался человеческим голосом. Меня переполняли беспричинные слезы, которые принесли облегчение. И каждый раз, когда по радио начинали передавать эту песню, я скорее включал его на полную громкость и всем телом воспринимал волны. Потрясающее душу драматическое наслаждение. Уже потом я узнал, что это песня называется «ENDLESS RAIN».


Спустя год Йошики снова появился передо мной. Второй раз это случилось в моем офисе. Когда я открыл дверь и хотел войти внутрь, то напротив сидел Йошики и надевал обувь. Заметив меня, он поднял голову. Мягкое выражение лица в одно мгновение заставило меня замереть на месте. Йошики словно светился изнутри, испуская удивительное голубое сияние, подобное лунному свету.

Он словно был оплетен голубыми нитями.

Мой офис под названием «Студия мануальной терапии» объединял в себе собственно мой офис как писателя и клинику Сираиси Хироси, тренера, работавшего на международном уровне. Именно в эту клинику и обратился Йошики для лечения повреждений шеи.

Совершенная случайность. Но я убедился, что наша встреча с Йошики была предопределена судьбой. Словно я встретил Бетховена или Гете. Нет, наши отношения с Йошики отличаются от отношений с любым писателем или музыкантом прошлого. Мне хотелось смотреть в будущее.

Прошло лето, осень, затем зима, и вот на 35 году жизни, уже простившись с юностью, я отправился сопровождать тур «Violence In Jealousy Tour” не столько ради того, чтобы написать книгу, сколько ради того, чтобы быть «тенью» Сираиси Хироси.


Вдвоем с Сираиси мы уже не раз совершали различные путешествия. Одним из них стала поездка на проводившийся в Нью-Орлеане в январе 1986 года Супербоул (Финальная игра на кубок по американскому футболу — прим. Перев.) Сираиси как раз накануне чудесным образом исцелил травму квотербека команды «Чикаго Бэарз» Джима Маркмана и получил много хвалебных отзывов в газетах и телепередачах по всей Америке, где его называли японским мастером акупунктуры, спасшим от кризиса чикагскую команду. Еще одна поездка, которая оставила яркие впечатления — это Олимпиада в Сеуле. Здесь он сопровождал спортсменов Судзуки Дайчи и Сайто Хитоси. В комнате отеля, где Сираиси проводил лечение спортсменов, я был вместе с ним. В тот вечер, когда спортсмены одержали победу, мы в своем номере вдвоем подняли бокалы за их победу.

Никто нас не знал, мы не находились в центре внимания, мы всего лишь «закулисные деятели». И в тот вечер, когда «Чикаго Бэарз» стали чемпионами, и когда Судзуки выиграл золотую медаль, и в тот вечер, когда благополучно завершились три дня концертов Х в Токио Доме...


В первом после заключения мейджерского контракта туре «ROSE&BLOOD TOUR» осенью 1989 года Йошики несколько раз терял сознание, и не раз концерты приходилось останавливать. Первый раз это произошло 30 октября в Фукуоке. Затем после возвращения в пятом городе тура 8 ноября в Мито Shiminkaikan (Городской дом общественных собраний) прямо перед драм-соло он снова потерял сознание, и концерт пришлось остановить. 11 числа в Нагано, 13 числа в Фудзи концерты прошли благополучно, но затем в Шидзуоке снова пришлось прекратить выступление. После возвращения на второй день в Шибуя Кокайдо 23 ноября снова случилось то же самое. Все эти остановки концертов требовали внесения неотложных изменений в программу тура. И прежде всего требовалось серьезно заняться состоянием здоровья Йошики. Из-за слишком яростной игры на ударных шея, плечи, спина — все тело Йошики было серьезно травмировано. К тому же из-за сильного психологического давления добавились сильные боли на нервной почве. Он посетил немало больниц, но нигде ему не могли помочь. Ведь это была не обычная болезнь, которую можно вылечить с помощью лекарств и уколов. На втором месяце тур было решено приостановить ради того, чтобы сосредоточить пристальное внимание на состоянии здоровья Йошики. И именно тогда в университетской клинике порекомендовали тренера Сираиси Хироси. Сначала к доверию наполовину примешивалось сомнение. Но руки Сираиси, лечащие в основном с помощью игл, а также укрепляющих упражнений, смогли улучшить состояние Йошики. В соответствии с необходимостью Сираиси применял различные способы лечения — мануальную терапию, массаж, тэйпинг, прижигание. В свой «день возвращения», которым стал концерт 4 февраля 1990 года в Будокане, Йошики попросил его быть рядом, и Сираиси сопровождал его, пока не закончился концерт.


За окном пронзительная сирена полицейской машины разорвала ночное небо. Когда 15 лет назад я впервые приехал в этот город, он казался мне иным миром, наполненным мечтами и надеждами. Но не опустится ли ЛА, в котором несколько месяцев назад вспыхнули сильнейшие негритянские волнения, до того, чтобы превратиться в город руин, не способных к возрождению...


Собственно, и само наше с Сираиси знакомство связано с ЛА. Мы оба родились в одном году — 31 Сёва (1956 год — прим. Перев.), и на третьем курсе университета в весенние каникулы оба в одиночку отправились в ЛА. Сираиси хотел серьезно изучить опыт тренерской работы, понимание которого в Японии было пока слабым. Я был всерьез увлечен фрисби и хотел поехать в Америку потренироваться, потому что в Японии никто не мог меня толком обучить. Сираиси пришлось в течении трех недель сидеть возле тренерской комнаты UKLA, прежде чем ему разрешили обучаться. Я же, впервые встретившись с игроками фрисби мирового уровня, жил на дармовщину то у одного, то у другого и прошел крещение американским духом. Бедняцкое путешествие, когда у меня не было даже 5 долларов в день на расходы.


По-английски я не говорил и не мог правильно следовать советам дружелюбных американцев, чтобы повысить свое мастерство. Кроме того, культурный шок от многих вещей, которые на 180 градусов отличались от того, что я представлял себе... Мы оба, в одно и то же время, под одним ночным небом ЛА плакали, не в силах сдержать слез. Это было сильнейшее чувство одиночества, осознание неудачи, но в то же время это были слезы радости от открытия нового мира. Это потрясающее ощущение, когда внутри рождается новый я... И мы с Сираиси в одно время пережили похожий опыт в ЛА, однако узнали об этом, только встретившись спустя два с половиной года. Случайно совпало так, что у нас был общий опыт. Кроме того, мы очень подходили друг другу по духу. Мы оба были пионерами в своей области, в которой пока не смогли найти партнеров в Японии, и чувствовали себя товарищами в этом деле. Кроме того, нас обоих связывало, наверное, то, что мы оба прозрели относительно Японии.

Мы отправились в ЛА, ведомые амбициями, не желая удовольствоваться только лишь Японией. Тренерская работа и фрисби. Мы хотели лучше изучить американскую культуру. Но когда путешествие закончилось, мы оба, каждый своим путем, пришли к выводу, что как ни странно, это «Япония». Сираиси восхищался замечательной американской системе тренировок, которой нет в Японии, удивлялся высокому мастерству тейпинга и мерам экстренной помощи. Но чем больше он смотрел на американских тренеров, тем больше убеждался в том, что «японцы в этой области могут стать первыми». Потому что «самое важное для тренера — это искренность»... Я же получил шок, столкнувшись с тем, что американцы наслаждаются жизнью и получают удовольствие от спорта, совершенно в других категориях, чем привычные мне «упорство» и «стойкость».

«Это хорошо для организма» - и поэтому они покупают в супермаркете питьевую воду, выбирают не белый хлеб, а пшеничного цвета. Для меня это было открытие, я ничего подобного не видел и не слышал в Японии. Предпочитать питаться естественными продуктами — это их стиль жизни, и стремятся они не к победе, но к полноте жизни. Но в конце путешествия я испытал еще больший шок, когда узнал о том, что же побудило их к такому образу жизни. Один из американцев сказал: «Вот книга, которая теперь для нас как Библия, именно благодаря ей мы пересмотрели весь свой образ жизни». И он показал мне книгу, у автора которой было японское имя. Я никогда не слышал о нем. Но нет сомнения, что человек, родившийся и выросший в Японии, смог оказать такое влияние на американцев.

Так что мы оба были затронуты Америкой, питаем к ней уважение, но в тоже время оказалось, что мы уезжали туда лишь для того, что бы снова осознать свое отношение к Японии. Кроме того, нас с Сираиси крепко связало еще и желание «когда-нибудь обязательно стать японцами, которые ведут свою деятельность по всему миру».

Сираиси впоследствии постепенно отточил свое мастерство и стал известен как талантливейший целитель. Техника, которую можно было назвать мистической, позволяла быстро излечивать такие травмы спортсменов, которые с трудом поддавались лечению средствами западной медицины. Но это была настоящая наука. Это трудно объяснить словами, но когда Сираиси втыкал иглы, он видел внутренним взором механизмы реакции тела. И если в соответствии с этим представлением вставлять иглы, то и результат будет соответствующим. Для Сираиси это было научное лечение. У спортсменов, у которых сильны естественные оздоровительные силы и которые усиленно занимаются укрепляющими упражнениями, результат еще и увеличивается. Однако в случае с талантливыми спортсменами, тяжелым грузом на их плечах лежат психологические коллизии.

Дух сильнее тела. ..

Психологические страдания и коллизии наносят вред здоровью тела и порой порождают боли, которые не возможно объяснить с точки зрения науки о человеческом теле. Случай с Йошики — это как раз типичный пример. С точки зрения западной науки было совершенно непонятно, почему возникают эти резкие боли и как взяться за их исцеление. Йошики не мог выйти на сцену, беспокоясь, не возникнет ли боль снова. Поэтому он и обратился к Сираиси.


И хотя в прошлом Сираиси не раз помогал победить в решающих соревнованиях таким звездам мирового спорта, как Карл Руис, Эдвин Мозес, Судзуки Дайчи, Сайто Хитоси, Джон Маккенроу, «Чикаго Бэарз», но никогда ранее он не встречал такого человека, как Йошики, у которого влияние психики на физическое состояние было настолько велико, что казалось, что он «одним движением души может разрушить собственное тело». Даже и для Сираиси психологическая энергия Йошики была еще неизведанной областью. Поэтому, когда Йошики попросил его сопровождать весь тур, то поначалу Сираиси хотел отказаться.

«Мне просто страшно. Боль Йошики превосходит силу моих игл. У спортсменов нет подобных проблем, как у артистов. Я не смогу взять на свои руки такую ответственность».

Когда я это услышал, то сказал: «Нужно обязательно браться!»

Сираиси ответил извиняющимся голосом:

«Стыдно сказать, но в этот раз у меня нет уверенности в себе!»

С тех пор, как мы вместе стали работать в студии мануальной терапии, я ни разу не слышал от Сираиси, чтобы он сдавался, какими бы сложными ни были травмы у приходящих к нам спортсменов. Но в случае с Йошики он слишком быстро собирался отступиться и поднять белый флаг. Он продолжил:

«Если бы это было просто физическое повреждение, например, разрыв мышцы, то никаких проблем бы не было. Тут сразу видно, как лечить. Но в случае с Йошики... очень сильно влияние психологии. Во время концерта, если можно так сказать, он становится просто безумным, и вся его энергия изменяется, что и вызывает сильные боли»,- нахмурившись, горячо посетовал Сираиси. Я представил себе Йошики во время концерта, это растущее странное напряжение. Быть рядом и поддерживать Йошики, распространяющего вокруг себя поразительную, невообразимую для человека энергию,— это на самом деле было вовсе не заурядным делом. И раз уж Сираиси, обладающий гордостью целителя, который не должен ничему уступать, сказал такие слова, значит, это стало плодом долгих раздумий.

«Страшно, очень страшно..» - сказал Сираиси чуть не со слезами в голосе.

Я хорошо понимал его. Скорее всего, его решение правильно. Но все равно, это не бесполезно. Все равно проблемы спортсменов и артистов имеют что-то общее. И тогда...

«Я понимаю. Но нужно обязательно браться, все будет в порядке! Это необходимо сделать, иначе потеряет смысл все, что мы до сих пор сделали вдвоем. Если это ты — то обязательно сможешь!» - сказал я.

Сираиси в замешательстве посмотрел на меня. После его слов я так уверенно ответил, что надо браться, тоном, не допускающим возражений, что трудно было бы не заподозрить, что у меня есть какие-то скрытые мотивы.

«Так как я тоже отправлюсь в тур вместе с вами, то все будет в порядке».

Но и после этих моих слов Сираиси с обеспокоенным выражением лица вернулся к себе в комнату.

Потому что я тоже буду рядом.. Смысл этого Сираиси еще до конца не понял.


И вот начался тур. Возле гримерки выделили специальное помещение для тренера. Длинная очередь зрителей, пришедших на концерт, огибала все здание. На привезенной специальной кушетке лицом вниз лежал наполовину раздетый Йошики, в тело которого Сираиси скользил своими иглами.

Полная концентрация. Если речь идет о спортсмене, то это победа или поражение. В случае с Йошики, если во время концерта возникнет сильная боль, которую не возможно будет сразу прекратить, то концерт придется прервать. В каком-то смысле, здесь давление и напряжение больше, чем в при лечении спортсмена. Если возникнет боль, превышающая черту безумия, то даже Сираиси сразу ничего не сможет поделать. И поэтому сейчас он вливает в тело энергию, которая позволит ему выдержать трехчасовой концерт с постоянно растущим напряжением. Шея, плечи, поясница... секундное происшествие во время игры на ударных, и боль ввергнет Йошики в ад. Резкие движения шеи, который любой врач счел бы самоубийством. Вправо-влево, словно голова вот-вот оторвется, это особенность яростных выступлений Х. Сираиси сказал: «Это нужно прекратить!» Йошики в ответ: «А почему?»

«Потому что шея и так повреждена, а если делать такие движения, то это еще больше ее травмирует».

«Тогда научите, пожалуйста, какие можно делать движения, чтобы не травмировать шею?»

Услышав вопрос, Сираиси удивился. Его поразили упорство Йошики и позитивный настрой его мыслей. Ему тоже пришлось ответить в позитивном ключе. Он объяснил изометрические способы укрепления шеи, посоветовал формы движения головой, которые меньше травмировали бы шею. Например, не мотать резко вправо-влево, словно шея вот-вот сломается, но поворачивать более ритмично, сначала вправо, затем, перенося силу вперед, начинать наклонять влево, использую инерцию. И двигать не только шеей, но и все тело использовать подобно пружине. Но при этом просто качать телом вправо- влево тоже не годится. Нужно зафиксировать центр тела и ровно пружинить...Если делать таким образом, то самоистязательная нагрузка на шею уменьшится, и можно получить больше удовольствия. И для фанатов это будет смотреться более ритмичным и динамичным. Сираиси дал еще и подсказку по поводу игры на барабанах. Прекрасная фигура Йошики, когда он каждый раз поправляет длинные волосы на плечах или высоко поднимает над головой палочки. «Лучше делать движения, будто рисуешь восьмерку» - посоветовал Сираиси. После этих слов собственный образ еще больше прояснился для Йошики. Конечно, для Сираиси главной целью при этом было снять излишнюю нагрузку с плеч, локтей, запястий. Но сама идея о согласовании идеальных движений тела с его стремлениями как артиста изумила Йошики своей новизной.

Он думал, что, наверное, невозможно, не травмируя тело, выразить всю полноту эмоций, чтобы добиться той музыки, к которой он стремился. Ну что же, пусть так, главное - создать и воплотить прекрасную музыку, пусть даже и ценой полного разрушения своего физического тела. Такова была его мечта. Вот до какой степени доходила решимость Йошики. Однако, если возможно более позитивно взаимодействовать с телом, стремиться к движениям, которые бы не были непосильны для организма, то это и повысит искусство игры на ударных, и поможет высвободить энергию, и тогда можно будет сделать отличное выступление... Казалось, что узнав об этом, Йошики увидел свет в другой стороне. Донести до мира более глубокую музыку, быть артистом, дающим представления на высоком уровне. Бессознательно Йошики полностью был сконцентрирован только на этом.


(Словно бегун на марафонскую дистанцию должен вновь бежать на следующий день).

Об этом каждый раз думал Сираиси, когда прикасался к телу Йошики накануне второго дня выступлений. Настолько велика была физическая нагрузка во время концертов Х. И особенно для барабанщика Йошики. Постоянно нажимать пальцами обеих ног на педаль басового барабана и обеими руками управлять палочками, словно живыми существами, и все это непрерывно в продолжении 10, 20 минут. Скорость бегуна на 100 метров и выносливость марафонца. В спорте это невозможное сочетание с точки зрения здравого смысла. Но Йошики, как музыкант, смог воплотить это в жизнь. Порой сильно ударяя по барабанам, Йошики ранил руки об отскакивающие тарелки, иногда во время игры ранил запястья и плечи. Ситуация требовала неотступного внимания. Обычно перед вторым днем выступлений у него была бессонница. Хотя после концерта он рано возвращался к себе, но уснуть не мог. Очень часто он приходил к Сираиси примерно в полдень и улыбаясь, говорил: «Сегодня до самого рассвета сочинял музыку». Напряжение было слишком сильным, и хотя тело и устало, но голова оставалась ясной, так что уснуть было невозможно.


(Второй день всегда на самой грани.)


Когда Йошики закрывал глаза и соединял ладони, было видно, насколько в его теле сохранилась усталость. Чтобы избавиться от нее и привести организм к наилучшему состоянию к началу выступления, необходимо было проводить иглоукалывание по определенной схеме. Сираиси проводил иглоукалывание совершенно иным способом, чем другие. Обычно иглы вводят в определенные места вдоль меридианов, но Сираиси добивался возбуждающих импульсов против боли.Он вводил иглу в едва заметное место в мышцу, затем, в соответствии с характером боли, на нужной глубине понемногу двигал ею вверх-вниз, оказывая стимулирующее воздействие. Ритм и скорость этих действий была различной в зависимости от травмы и от симптомов. Для Йошики, как и для спортсменов, перенесших травму, перед ответственными соревнованиями, приходилось применять довольно агрессивные иглы. Конечно, это было порой очень больно. Во время лечения Йошики не раз стонал, порой не мог вымолвить и слова от резкой боли, пронзающей все тело. Но важен не только способ вставить иглу, но и способ принять ее.


В самом начале тура Сираиси посоветовал: «В начале представления лучше притормаживать, и только постепенно развивать полную скорость, чтобы вторая половина прошла хорошо».

Йошики ответил: «Да». Однако Сираиси тут же убедился в бесполезности своего совета.

Лишь только музыкант поднимался на сцену, то сразу же начинал выкладываться по полной, таков был его характер. Поэтому перед концертом он часто применял для Йошики иглы, «действующие при движении». Обычно иглоукалывание не дает немедленный эффект. Чаще всего Сираиси применял иглы, действие которых проявляется на следующий день и через два дня. Порой в зависимости от травмы, приходилось применять те, действие которых проявлялось только через два дня. Но накануне концерта это было бесполезно. И здесь козырем стали иглы, «действующие при движении». Физическая нагрузка на Йошики была очень велика. Если смотреть с точки зрения спорта, то хотелось бы, чтобы перерывы были почаще. Но Йошики отвергал это и стремился достичь своего предела, и когда превысил предел, то впервые здесь проявился мир Х. Именно поэтому арена во время выступления была наполнена атмосферой, схожей с наркотической. Сираиси понял, что ему не остается ничего иного, кроме как использовать эту сумасшедшую физическую нагрузку. Чем больше Йошики двигался, тем больше импульс движения усиливал возбуждение от игл, и состояние постепенно улучшалось. Именно это давало сильнейшую поддержку Йошики, наполненного бушующими волнам концерта Х, который без остановки шел с ускорением от начала и до конца со все растущим напряжением.

Как обычно, Сираиси вставлял иглу за иглой, оказывая стимулирующее воздействие.

Комната была переполнена энергией. В это время действовали иглы. Сжатая энергия космоса через иглы вливалась в Йошики. Я тихо стоял в углу комнаты. Сираиси говорил, что если я нахожусь рядом, то почему-то энергия полностью концентрируется на лечении. Чудо и эффект игл приводят к поразительным результатам. Вынутая из шеи Йошики золотая игла светилась голубым светом. Йошики, Сираиси и я, словно только трое свидетелей этого синтеза...


Я тихо закрыл окно с ночным пейзажем ЛА. Достал из холодильника бутылку минералки и выпил. Эвиан, такая же, какую Йошики пьет во время концертов.

(Но почему же разговор утратил силу?)

Казалось, что все хорошо. Но тем не менее чего-то не хватало. Неужели это интервью окажется бессмысленным. Чувство поражения охватило меня. Я медленно лег на широкую кровать и включил «Say Anything». Закинув руки за голову, рассеянно смотрел в потолок.

«Say Anything»


Перед глазами вставали картины тура.

В эту ночь прежде всего я увидел выступление в Йокогама Арена 24 октября, когда Йошики потерял сознание и концерт был остановлен. Ведомый памятью, я постепенно задремал.

В «Say Anything» вокал Тоши сменился речитативом Йошики, который он произносил на английском языке, и постепенно голос его затихал под мелодию.

Jealousy embellishes a page of epic.

Desire is embraced in a dream

But my mind is still in chaos and...


На этом месте я, кажется, уже блуждал в своих снах... Вот какой сон я увидел...


«Он сможет вернуться на сцену?» - спросил у врача кто-то из стаффа.

«На сцену? Ведь человек без сознания!»

Врач с шокированным лицом посмотрел на говорившего.

«Нет, обычно он всегда...» - добавила менеджер Рейко, - «Немного отдохнет и сразу же восстанавливается. Для этого и Сираиси-сенсей наготове.»

Взгляды направились на одетого в черную бейсболку и черный джемпер Сираиси.

«... Сейчас совсем не так, как всегда...» - ответил тот глухим голосом, придавленный мрачной атмосферой. Рейко подхватила:

«Когда он возвращается после драм-соло, то всегда бывает в наполовину бессознательном состоянии. Но немного отдохнув, сразу восстанавливается и выходит играть соло на рояле. Но сегодня действительно все не так».

Повисло молчание. В этот день у Йошики уже перед концертом поднялась температура от простуды, и выступление на концерте было под сомнением. И хотя огромным усилием воли он смог продержаться до этого момента, но во время яростного соло на ударных его психологическая энергия разбилась как стекло. Теперь Йошики лежал на соседней софе, укутанный в большое количество полотенец.

«Это бесполезно», - уверенно сказал врач.

В эту минуту вся комната словно замерзла. Яркая гримерка суперзвезды вдруг наполнилась ледяным холодом, который почувствовали все.

«Концерт нужно прервать!»- настаивал врач на самом худшем решении.

Сотрудники подавленно молчали. В Йокогама Арена собралось свыше 10 тысяч зрителей, набившихся до отказа. Хотя представление началось с опозданием, но для зрителей концерт продвигался отлично. После опенинга музыканты отыграли 5 песен, затем началось драм-соло Йошики. После необычно длинного соло, длившегося почти 20 минут, Йошики, как сумасшедший начал ломать ударную установку. Качаясь, он высоко поднял тарелку над головой и со всего размаху ударил ее о пол, и в тот момент, когда упавшая тарелка разбилась, Йошики упал среди ярких вспышек и оглушительного грохота.

Арена заполнилась криками.

Сцена погрузилась во тьму, не горел ни единый огонек.

Зазвучала Ария Баха «Air On the G String».

На погруженной во тьму сцене метались темные тени стаффа, которые пытались унести все еще лежащего неподвижно Йошики.

«Йошики!»

«Йошики!»

Крики не стихали. В них слышалась мольба, они были полны печали и сдавленных рыданий.

Сердца зрителей были затронуты так, что девушки не могли держать себя в руках. Наконец, на сцене зажглись огни, и началось соло Хидэ.

(Все в порядке, Йошики обязательно вернется...)

Самые горячие поклонники Х знали, что тот момент, когда Йошики после драм-соло ломает установку и падает среди вспышек, является одним из кульминационных моментов этого тура. До концерта в Йокогаме так уже было в Ниигате, Фукуоке, Токио Доме... Музыкальные журналы очень подробно описывали эту ситуацию. И упавший после драм-соло Йошики должен был появиться на сцене после гитарного соло Хидэ, уже переодевшись в длинный наряд и с букетом роз в руках, полный энергии.


(Но сегодня он упал не так, как обычно).

Тревога не проходила. Ведь хотя все и слышали рассказы, но когда видишь своими глазами Йошики среди грохота и вспышек, у кого угодно может замереть сердце. Есть люди, которые считают, что на концерте все спланировано заранее. Однако концерты Х всегда означали опасность и вызов, которые выходят за рамки плана. Только высокоскоростное соло, длившееся 20 минут, запланировать было бы достаточно безжалостно. В это время ноги Йошики стучат по басовому барабану со скоростью, близкой к 800 ударам в минуту. Не проходит и 5 минут, как Йошики впадает в состояние кислородного голодания, в голове все исчезает. Однако он и в прошлом не раз терял сознание. Насколько бы это ни было запланировано заранее, но не было никакой гарантии, что после этого Йошики сможет снова выйти на сцену. Охваченные беспокойством, зрители смотрели продолжающееся гитарное соло Хидэ.


В этот день тревоги зрителей не оказались лишь напрасными опасениями. Йошики, потеряв сознание на сцене, все еще продолжал лежать с закрытыми глазами.

(Обязательно вернется).


Словно в насмешку над мольбами фанатов, Йошики был утащен дьявольским воплощением на самое дно тьмы.


Йошики открыл глаза, почувствовав, что по его ногам что-то скользит. Прохладная струя воды падала ему на плечи.

Лесная чаща.

Тело Йошики, лишенное энергии, лежало поперек горного потока, текущего в ущелье среди папоротников.

Вновь что-то скользнуло по его ногам. Посмотрев, он увидел, что огромный полосатый змей обвил его ноги и приближался, высовывая кончик красного языка.

Сознание пока было на грани.

На плечи непрерывно лился водопад. Бесстрастные глаза пресмыкающегося неотрывно следили за Йошики. Ледяной холод пробежал по телу. От страха Йошики не мог пошевелиться. В это время вдали послышался волчий вой. Змей почувствовал что-то странное прежде оцепеневшего Йошики. Он боязливо слез с ног Йошики и, быстро скользнув в папоротники, исчез в их тени. Спасен... Последние силы покинули его, и Йошики с глубоким вздохом опустился спиной в поток. Длинные волосы плыли по воде, словно водоросли. Еще глубокий вздох, другой.. Во всяком случае, жизнь спасена.

В этот момент Йошики явственно ощутил опасность. Его щек коснулся ветер, принесший запах крови. Он непроизвольно отвернулся, не в силах выносить этот запах смерти.


И тут Йошики неожиданно открыл глаза.

«Все в порядке, я смогу!» - воскликнул он, вскочив с кушетки. Гитарное соло Хидэ еще не закончилось. Гримерка сразу же наполнилась жизнью.

«Йошики открыл глаза!» - все сотрудники были рады до глубины души.

Врач был поражен:

«Такого я еще не видывал!»

Вся команда стаффа преисполнилась энергией. Йошики бессмертен, после того, как к нему вернулось сознание, он, как всегда, будет выступать еще с большей силой. Сираиси подошел к Йошики, проверяя его состояние. Кажется, удалось избежать самого худшего - прекращения концерта. Все сотрудники, кроме Сираиси и парикмахера, вышли из гримерки и начали готовить возвращение Йошики на сцену. В этот момент я почувствовал, что сердце, которое до этого момента словно замерло в груди, наконец, забилось снова.

Однако. Среди всей радости начавшейся подготовки Йошики вновь потерял сознание. В этот день он не смог победить упорно повторяющийся кошмар.



Тем временем гитарное соло закончилось, огни на сцене погасли, и лишь только звуки SE раздавались в зале. Зрители ждали Йошики. Они были готовы ждать сколь угодно долго, пока он не появится на сцене.

Все участники группы, в том числе и вернувшийся со сцены Хидэ, пришли в комнату к Йошики. Они хотели посмотреть на его состояние, прежде чем решить, продолжать концерт или же прекращать. И для этого не потребовалось много времени. Хидэ покачал головой. И коридоры вновь наполнились шумом.

«Двигайтесь к выходу!»

«Готовьте немедленно машину!»

«Багаж потом».

«Не выпускайте зрителей из зала, чтобы не было паники, прежде всего — Йошики!»

Сотрудники с удвоенной энергией забегали по коридору. Никто не стоял на месте. В критический момент помимо участников группы, стафф больше чувствовал серьезность и опасность происходящего.

Йошики увезли в больницу.

Хиде, который стоял в коридоре, прислонившись спиной к стене, опустился на корточки. К нему подошел и Сираиси.

Хидэ объяснил ему ситуацию:

«Хотя он сам настаивал, что сможет играть, мы решили остановить концерт. Чем-то это похоже на тот раз... Думаю, что это очень опасно!»


Так же, как в тот раз...

Вскоре после того, как они прибыли в ЛА для записи второго альбома, Йошики сильно травмировал шею. Ужасные боли, во время которых ему хотелось умереть, погрузили его в ад страданий, и группе пришлось почти на полгода перенести запись. Если сегодня слишком форсировать события, то может снова повториться та же травма, и придется пожертвовать оставшимися концертами.


(Что же такое)


Сираиси попал в тупик. Он, как никто другой, должен был бы знать тело Йошики. С начала тура и до сегодняшнего дня он подводил Йошики к выходу на сцену в очень хорошем состоянии. Но порой Сираиси был просто поражен, видя, какие странные соблазны одолевают Йошики.


Через 30 минут после того, как представление было остановлено, на сцене зажглись все огни. Но перед зрителями появились не участники группы, а несколько человек, в которых зрители узнали стафф.


Горестный крик пронесся по залу.

Собравшиеся зрители могли сразу догадаться, что это означает. Сотрудник взял микрофон и начал объявление:

«Прежде всего, приносим извинения за остановку концерта. Будем говорить, исходя из того, что вы все любите и понимаете группу Х. Из-за плохого состояния Йошики...» Арену потряс сильный горестный крик.

«Ничего страшного, нет причин для беспокойства», - сотрудник повысил голос, чтобы утихомирить толпу. «Хотя до сих пор Йошики выступал, вкладывая все силы, но после драм-соло он потерял сознание, и теперь доставлен в больницу.»

На залитую светом сцену вышел Тоши. Своим живым голосом, которого еще не приходилось слышать на сцене тура, он сказал:

«Послушайте меня. Сейчас ничего не поделаешь. Йошики увезли в больницу.... Но не надо беспокоиться. Мы обязательно вернемся!»

Слова Тоши немного успокоили публику.

Было объявлено о проведении дополнительного концерта, на который будут действительны сегодняшние билеты. В сопровождении стаффа зрители покинули арену, полные неудовлетворенности и тревоги. На сцене остались стоять покинутые акустические системы и сценическая аппаратура стоимостью свыше ста миллионов йен.


Когда Йошики увезли в больницу, я тихонько открыл двери опустевшей гримерки.

Белый свет ламп освещал брошенные в беспорядке использованные белые полотенца и нетронутое ассорти из фруктов.

Гримерка, утратившая хозяина.

Гримерка Йошики, всегда наполненная жизненной силой и безумным духом Йошики, опустела, словно потеряла свою душу. Любимая радиомагнитола Йошики осталась позабытой. Наверное, весь сопровождающий стафф суетился и нервничал.

Я тихо сел на стул, стоящий рядом с софой, где лежал Йошики.

Я любил побыть одному, не думая ни о чем, за кулисами сцены, когда праздник окончен и яркость исчезла, оставив после себя лишь пустоту.... Нет, я не любил пустоту. Но почему же после праздника охватывает эта пустота.. Я с детских лет ненавидел эту пустоту. Я любил праздник, но печаль после окончания праздника ненавидел....Однако почему -то я стал специалистом по этой пустоте..

Писатель, специалист по пустоте.

Знает ли кто-нибудь о существовании подобной профессии?

Обратная сторона сцены, на которой развертывается яркий, впечатляющий, потрясающий все тело драматический концерт и игра.

Когда зрители и звезды уходят отсюда, тогда я могу словно разговаривать с этой никогда не освещаемой огнями рампы гримеркой, и с белыми стенами, и раскиданными, отброшенными пинком стульями.

То, что никогда не бывает в центре внимания. Бесцельная и безрадостная пустота. Словно в груди образуется рана. Однако постепенно вокруг это раны, что зияет в сердце, вскипают горячие слезы. И ни с чем не сравним тот восторг, когда все тело переполняется чувством полноты и удовлетворения.

Сам я счастливый человек, потому что осознаю свои необычные способности. Ведь часто бывает, что люди не могут увидеть свои способности, обращая внимание только на само собой разумеющиеся профессии. Но прежде всего необходимо спросить себя о своих способностях. Я незаметно для себя обнаружил «способность разговаривать с пустотой» и с тех пор оттачивал ее. И тогда я понял, что пустота может стать источником поразительной силы. И благодаря этому я почувствовал не то чтобы сверхъестественные способности, но то, что внутри моего тела словно скрыта энергосистема обмена энергией с пустотой. Когда это ощущение стало более отчетливым, почему-то стали происходить удивительные встречи.


Гримерка Йошики. Но в этот день пустота была другой, вовсе не спасительным убежищем. Горячие чувства вовсе не переполняли ее , как обычно. Впервые во время тура Х я встретился с неполным сгоранием. Именно в этот день я приехал к месту гораздо позже обычного. Получилось так, что я провожал в зал зарубежного друга, которому во что бы то ни стало хотел показать концерт Х. И в то время, когда мы с Сираиси обычно взаимодействовали, Йошики остался без моего внимания.. Досадно. Особенно сегодня. Ведь я обещал Сираиси быть рядом, и теперь мне было стыдно, что в этот важный момент меня не было. Это был наш провал.

Но было и еще что-то странное.

Как раз, когда я об этом вспомнил.

Вдруг холодное веяние коснулось моего затылка.

(Кто здесь?!)

Я резко обернулся, но никого не было.


На стене висело большое зеркало. Оно отражало только меня, внимательно смотрящего в зеркало.


(Кто-то есть. Здесь точно кто-то есть, он сейчас пробирается за моей спиной)

Глядя на белый потолок, я вспомнил Йошики, которого принесли со сцены после драм-соло.

В этом было что-то странное. Действительно, что-то было. Обычно, если даже наполовину без сознания, он все равно был переполнен жизненной энергией. Но сегодня этого не было.

(Может быть, это из-за простуды?)

(Нет, не верно, для Йошики это все равно необычно)

(Со сцены принесли только его тело...)

(Тело?)

(Да, души в нем не было)

(Но как может быть тело без души?!)

(Если в теле есть душа, оно не может быть настолько лишенным жизненной силы)

(Но тогда где же сам Йошики?)

В этот момент по моей шее снова пробежал холод, но в этот раз это было острое, словно укол ножа, касание.

(Кто здесь?)

Непроизвольно я обернулся и посмотрел в зеркало. В нем отражалась моя фигура. Но в этот раз взгляд зацепился за неуловимую странность. В центре холодно сверкающего зеркала сияла алая роза. Когда я подошел поближе, то понял, что это пристала красная губная помада.

Но почему в этом месте?

Но это не был собственно рисунок, написанный помадой, это был знак, сделанный растертой под странным углом помадой. Что же здесь случилось с Йошики? Его тело увезли в больницу, но его душа унесена в какое-то другое место, может быть, ранена и страдает...


Я взял такси от Йокогама Арена и вернулся в отель в Ямашита-тё. В номере меня ждал Сираиси. Увидев меня, он сказал:

«Он пока еще не вернулся из больницы».

«Да, наверное, он будет там еще некоторое время, ведь нужно время, чтобы сделать капельницы».

Я кивнул и сел на софу. Темноватая лампа отеля как нельзя лучше соответствовала настроению сегодняшнего вечера.

Чтобы прервать молчание, Сираиси заговорил:

«Сегодня утром, как планировалось, меня вызвали рано, и я сразу начал лечение. Мы были вдвоем с Йошики и после лечения немного поговорили. Конечно, простуда тоже была... Но странно... Что-то было не так, как всегда.»

Сираиси посмотрел на меня, словно прося о помощи. Затем со вздохом сказал:«Похоже, тут какие -то психологические проблемы».

Сираиси изучал и мог с помощью игл исцелить боль, причины которой западная медицина считала неизвестными.Казалось бы, для лечения боли, вызванной психологическими средствами, методы восточной медицины, такие, как иглоукалывание и прижигание, действуют более эффективно. Однако хаос Йошики, блуждающего по самой грани между творчеством и безумием, стал неизведанной областью и для самого Сираиси. И в эту ночь он потерпел поражение. Сираиси медленно продолжал:

«Конечно, у него сильная простуда, так что состояние здоровья было достаточно плохим, но кажется, вчера что-то случилось.»

«Вчера?»

«Во время съемок обложки для сингла была сцена, когда его, совсем голого, поливали водой».

«Водой...»

Перед моими глазами вставали разрозненные образы.

В воде,

голый Йошики,

мокрые длинные волосы,

оставшийся на зеркале алый след помады.

Я спросил: «Там было что-то слишком трудное в физическом плане?»

«Нет, ничего опасного. Честно говоря, примерно в полдень я говорил, что лучше бы отказаться от выступления. Но он решительно заявил, что будет играть... Удивительно вообще, что он смог столько продержаться».

Мы оба с Сираиси видели Йошики, которого принесли после драм-соло. Я понял, что и Сираиси вспомнил этот момент. Я сказал:

«Обычно он больше наполнен энергией, да?»

«Да, его всегда переполняет энергия. Как бы он ни падал, но всегда потом возвращается на сцену. Достаточно немного отдохнуть, и он снова вскакивает, полный энергии. Но сегодня этого не произошло».

Осталось только тело Йошики, лишенное души. Перед глазами вновь встала сцена, когда Йошики после окончания драм-соло, все также наполовину обнаженный, в одних лишь черных кожаных брюках лежал на софе, полностью изнуренный. Музыкант, живущий на грани творчества и безумия...


Что же случилось с Йошики? Где же его душа? Может быть, моя миссия в том, что бы последовать за его душой? Сираиси может лишь втыкать свои тонкие иглы. Скрытые области души артиста — здесь начинается мое путешествие.


Сираиси сказал: «Для начала, вернемся-ка вечером домой».

«Хорошо!» - ответил я и поднялся.

Возле отеля я посадил Сираиси в такси, а сам решил пройтись пешком. Было уже позже 11 вечера. Был конец октября, и прохладный ветер холодил кожу. Перед отелем практически не было прохожих, все уже отправлялись спать.

(А Йокогама красивый город...)

Я пошел пешком, и мой взгляд сразу же привлекла аллея деревьев. Справа расстилался парк Ямашита, с двух сторон вдоль аллеи дрожали белые огоньки уличных фонарей.

У меня возникла иллюзия, что я иду по далекому городу из давних времен. Напротив парка Ямашита темнело море, в заливе светились огоньки кораблей. Ночной ветер приятно холодил лицо.

И вдруг послышались слова Йошики:

«Откуда же рождаются мелодии... Это очень удивительно...»

Душа писателя, удаляясь от тела, свободно путешествует по самым разным мирам и временам. Без сомнения, то же происходит и с Йошики.

(Пройду пешком еще немного).

Сунув руки в карманы, я прошел вперед. И вот тут..

Вся поверхность каменного пола оказалась сплошь усыпана розами, и тут же в лицо ударил неприятный запах. Я не мог вспомнить, что я почувствовал прежде — розы или зловоние.

Передо мной стояла женщина. Большие черные глаза, совершенно бесстрастные, поразительная холодная красота. Высокородная дама из средневековой Европы. Белый большой кружевной воротник, вельветовое платье с легкими и пышными белыми рукавами.

У ног ее - множество красных роз.

За ней лежали несколько десятков несчастных девушек, израненные, обожженные, все в крови. Некоторые из них еще стонали, задыхаясь. А выше — Йошики... Его руки связаны цепью и он подвешен к стене замка, все так же наполовину раздетый, в одних только черных кожаных брюках...

Я невольно прошептал:

«Элизабет...»

Выражение ее лица не изменилось.

Некоторое время мы молча смотрели друг на друга в упор.

Ее взгляд был устремлен куда-то далеко, словно пронзая мой мозг насквозь.

Зловоние становилось невыносимым.

Омерзительная действительность, на которую невозможно смотреть.

Послышался стон Йошики.


Rose of pain

I don't want to see

Rose of pain kurushii

Rose of pain


«Я ошиблась в нем», - бросила Элизабет.

Я смотрел то на нее, то на Йошики.

Элизабет...


Элизабет Батори родилась в конце 16 века в знатной семье венгерских аристократов. Ради того, чтобы сохранить свою молодость и красоту, она убила более 600 молодых девушек и купалась в их крови. Больше всего на свете она любила, когда хвалили ее красоту. Она носила сделанное по собственному дизайну ручное зеркало в форме восьмерки и много времени проводила, лежа в кровати и разглядывая собственное лицо. Но и перед зеркалом она никогда не улыбалась. Ее нарциссизм превосходил все мыслимые рамки.


В течении своей жизни она часто страдала от сильных головных болей. Без причины ее настигали нервные приступы, она колола служанок шпильками, гнев переходил в судороги, когда она каталась по кровати и кусала служанок, которые пытались ей помочь. Однако, когда она слышала крики и стоны девушек, то ее собственная боль удивительным образом стихала.

Потом в удаленном от людских поселений замке Чейте Элизабет, словно в качестве бесчеловечного хобби, пристрастилась к убийству в темном подземелье девушек, которых бедные крестьяне посылали в замок в услужение. Девушки входили в ворота замка с радостью, словно на пикник. Но для того, кто однажды вошел в замок, почти не было шансов вернуться обратно живым. В конце концов, после того, как их тела были полностью изранены и из них была выкачана вся кровь, их зарывали в углу сада. В том саду, где цвели и благоухали множество прекрасных розовых кустов, с большим трудом привезенных из Будапешта.


Вздохи роз, которые молча смотрели на жуткое зрелище, на то, что творила Элизабет.


Эта легенда произвела сильное впечатление на Йошики, который сочинил сюиту «Rose of pain». Эта композиция украсила финал дебютного альбома «BLUE BLOOD” в исполнении полного оркестра.


Однако..


«Если его спасти»,- сказала Элизабет, не моргнув и глазом, - «На него упадут все розы, которые держат девушки». Совершенно неузнаваемые фигуры девушек.

Лишь только я посмотрел в ту сторону, тело охватил холод, и я почувствовал жестокий приступ рвоты, словно выворачивающий наизнанку. Я не мог не то, что подойти к окровавленным девушкам, но даже и посмотреть на них.


А если Йошики никогда не сможет освободиться от заклятия Элизабет...


«Я любила его. Я верила, что именно он и есть мой любимый мужчина, который спасет меня через 378 лет после того, как меня судили и заточили в каменной темнице, не пропускающей ни единого луча света. Но он бросил меня на произвол судьбы. Я его ненавижу».


Связанный Йошики не шевелился.


Суд над графиней Элизабет состоялся в январе 1611 года в Битчанском замке в Венгрии. Ее соучастниц, Дороту и Илону, сожгли заживо, а Элизабет приговорили к пожизненному тюремному заключению.

По приговору суда в замок Чейте прибыли каменщики и, заточив Элизабет в замке, камнями и известкой заделали все окна в нем. Она была заживо погребена в огромной, совершенно темной могиле. Осталось лишь небольшое отверстие, через которое ей передавали еду и питье, но не было ни малейшей щели, куда проникали бы лучи солнца.

Полное отсутствие света, полное одиночество.


Прошел один год, другой, а летом на третий год она умерла.

Наверное, этим летом привезенные из Будапешта розы цвели особенно красиво...


Со времени свадьбы муж Элизабет почти постоянно был на войне, и она чувствовала себя неудовлетворенной. Чтобы избежать встреч со сварливой мачехой, она целыми днями стояла перед зеркалом и примеряла наряды и драгоценности. Говорят, что она восхищалась яркой жизнью венского двора...


Элизабет снова пронзила меня холодным взглядом.

В это время я громко крикнул:

«Ты не роза!»

Почему именно эти слова? Я и сам не знал.

Тут я заметил, что рот ее искривился.

Где-то в тумане послышался волчий вой. Сразу же раздался ужасный раскат грома, и одновременно молния ударила в стену замка.

Йошики был освобожден от оков и тихо вернулся в свое тело.

Больше не было ни окровавленных девушек, ни лепестков роз, ни самой Элизабет.

Осталась лишь одна цветущая ветка.


Я подошел и поднял ее. Это был белый боярышник.


Белый боярышник... Он цветет в мае одновременно с розами, распространяя сильный аромат. Говорят, что этот запах похож на запах женских половых выделений. На языке цветов он означает надежду. Но несмотря на это, в средние века считалось, что цветение боярышника не радует сердце. «На майский праздник сидеть под боярышником — дурная примета». Об этом пели и в песнях, например, «Девушка розы».


Боярышник обладает удивительной силой. Он вызывает любовь. Он обладает силой зародить любовь в сердце, необъяснимым образом вызывать в сердце образ любимого человека. Но у него есть и шипы. Вызвать любовь, завлечь, а потом отвергнуть. Цветок, который завлечет, но откажет.


Йошики был привлечен розами и зовом сердца любящей, но совершившей преступления женщины, однако действительность оказалась иной.

За это он продолжает нести наказание, страдая в гроте с закрытым выходом. Элизабет продолжала зачаровывать Йошики, который ни коим образом не мог ее спасти. В гроте, где течет родник, сможет ли Йошики своими руками вырваться к свету...Борьба ради того, чтобы из долгого хаоса свободно взлететь к небу. Может быть, именно об этом и говорится в «Art of Life”, композиции, которая звучит 30 минут.





На рассвете, когда в ЛА взошло солнце, я почувствовал некоторое облегчение. Где-то еще оставались облака, виной которым, наверное, был смог, становящийся серьезной проблемой.

Я решил из отеля проехать до Вествуда. По дороге я проезжал Макартур-парк, расстилавший свою зелень, и вновь явственно почувствовал неприятные перемены в городе. С западной стороны парка виднелась земля, раскопанная кранами. Видимо, здесь строилась станция недавно открытого в ЛА метро. Кроме того, картина в восточной части парка вызывала неприятное изумление. В просторном зеленом районе в большом количестве собрались бездомные и близкие к ним личности. Видно, что они употребляют алкоголь и наркотики, потому что нередко можно было увидеть человека, не способного идти прямо. Были там и мужчины средних лет, которые могли только ползти. Когда я вышел к торговой улице, здесь кипела жизнь, но казалось, что это вовсе не англоязычный город. Вокруг были почти одни мексиканцы и латиноамериканцы. Кажется, что это совсем другой мир, от которого только и осталось одно название — ЛА, Америка. Когда я приеду в следующий раз, может быть, и название уже станет другим.

Город — это живое существо, а время течет.

Конечно, в районе ЛА быстро развиваются пригороды на юге, севере и востоке, однако складывается сильное впечатление, что центр города разрушается.

Сможет ли Маленький Токио сохранить свою японскую атмосферу? Сможет ли ЛА оставаться городом, наполненным мечтами, в который можно приезжать безопасно?


Что подсказывала картина, которую я видел из окна отеля, «Голубая луна, встающая над пустыней», я пока не понял. Голубое небо и солнце Калифорнии утратили яркость, погрузившись в тень. 15 лет назад я не мог и представить себе этого. Такова действительность. Ощущение серьезного кризиса.


В самолете, в котором я летел обратно в Токио, бросались в глаза пустые места. Наверное, влияние экономического кризиса. Я пересел к окну в ряду из трех кресел и удобно расположился, поставив руки на подлокотники.

«Я очень люблю воду. Сам не знаю почему, но очень люблю», - всплыли в памяти слова Йошики. Вода и Йошики... Какая-то тут есть связь.

Я попытался сам себя остановить, стараясь не связывать все слишком драматично, но внутри меня росло чувство, которое этому противилось.


Сон, который я видел в ночь полной луны. Что-то было такое, что я до сих пор не замечал. И с другой стороны, осталось много того, что я пока не понимаю. Передо мной один за другим появляются загадочные намеки. Я чувствовал что все глубже и глубже увязаю в ловушке, окружающей судьбу Йошики.


В тот день, прежде чем поехать в Вествуд, я поужинал и вернулся в комнату. Однако, почему-то не мог успокоиться и спустился к лобби. Мне не хотелось сидеть в зале, не было намерения выйти наружу. Но вдруг я почувствовал необычный свет и остановился перед входом в художественную галерею, расположенную рядом с лобби. Словно зачарованный, я вошел внутрь. Передо мной была глиняная скульптура. Рельеф в прозрачном кристалле высотой примерно полтора метра силой своего воздействия приковал меня к месту.

Грива, словно у льва. Обнаженный мужчина с откинутыми назад дикими волосами демонстрирует наполненное жизненной энергией тело. Обнимая одной рукой прекрасную женщину, другую он выбросил вперед, словно мчался вперед. Острый пристальный взгляд, выражение лица настолько наполнено волей, что даже становится страшно. Тело женщины изящно и красиво. Она или умерла, или без сознания. Ее глаза закрыты.

Немного отойдя от потрясения, я поискал глазами табличку с названием произведения. Это был «ORPHEUS».

(Орфей...)

«Это был живший во Фракии поэт, талантливый музыкант, очень добрый и красивый юноша. Матерью его была муза эпической поэзии Калиопа. Отцом был царь Фракии, самый талантливый в музыке из всего своего народа. Он с рождения был артистом. Его любимая арфа была подарена ему близким другом матери богом музыки Аполлоном. Когда Орфей играл на этой арфе, его зачарованно слушали не только все лесные жители, от маленьких птичек до хищных зверей, но и реки, и горы, и деревья и травы. Орфею подходила во всем прекрасная Эвридика. Однако только они успели сыграть свадьбу, как однажды ядовитая змея укусила ее в ногу, и Эвридика умерла. Счастливое время прошло. Безутешный Орфей проводил все дни в слезах и печали. И однажды он решил, что сойдет в подземный мир, какие бы опасности его не подстерегали, и вернет назад любимую жену. Упорство любви звало его за Эвридикой в страшное царство смерти, куда даже боги не имеют права входить без разрешения.

Играя на арфе, Орфей спустился в царство смерти. На реке смерти перевозчик душ Харон так заслушался прекрасную музыку, что даже забыл взять плату за перевоз, гребя веслом в такт музыке. Царь смерти Аид, царица Персефона тоже не стали ругать вторгшегося без позволения, но были глубоко тронуты печальной игрой с просьбой вернуть любимую жену.

Обычно гибкий, Аид был не согласен, но на этот раз царица Персефона разрешила вернуться на землю еще один раз вместе с Эвридикой. Однако она поставила условие, чтобы до возвращения на землю он ни в коем случае не оглядывался на Эвридику, идущую следом.

Конечно, у Орфея не было возражений. Он твердо пообещал не оборачиваться и двинулся в путь наверх. Но в мире мертвых души двигаются неслышно, и Орфей не был уверен, следует ли за ним Эвридика. А может, Аид меня обманул, и я возвращаюсь один? Хоть бы слово раздалось сзади, хоть бы звук. Нет, лучше поскорее выйти на землю, чтобы увидеть любимое лицо. Так терзаемый сомнениями и противоречиями, Орфей шел по длинной темной дороге, слыша звук лишь своих шагов.

Наконец, дошел. Свет с поверхности земли ударил в глаза. Наконец-то! Вернулся! Обуреваемый радостью, он чувствует себя богом. Широко раскинув руки, он обернулся... но слишком рано. Эвридика еще на полшага оставалась в царстве мертвых. «Прощай, Орфей!» - и голос Эвридики, и ее силуэт исчезли во тьме навсегда. Вот и все. Второй раз врата Подземного царства перед Орфеем не открылись.

Орфей совершенно упал духом и в одиночестве бродил по диким местам, избегая людей.


В те времена во Фракии бог Дионис проводил тайные ритуалы и безумные женщины, менады, в лесах и полях праздновали дикие праздники. И на беду, они встретили Орфея и разорвали его на куски голыми руками. До сих пор преследуемый образом жены, он не мог видеть других женщин. Говорят, это была месть менад именно за это.

Голову Орфея и его арфу бросили в море. Волнами ее прибило к острову Лесбос, где население похоронило ее с честью. С тех пор на острове Лесбос рождались один за другим знаменитые поэты и ученые, начиная со знаменитого Ориона, ездящего на дельфине, и прекрасной талантливой поэтессы Сафо. И Лесбос стали называть островом Культуры.

Душа Орфея вместе с душой Эвридики бродит по полям Элизиума и до сих пор радует живущих там людей прекрасными песнями. Арфа его поднялась на небо и стала созвездием Лиры» (По книге «Мифы Древней Греции»).


Знаменитый французский поэт Жан Кокто снял фильм по мотивам мифа об Орфее. Современный Орфей, будучи поэтом, смог войти в страну смерти с помощью зеркала. На прекрасном французском языке глубокое впечатление оставляют слова:

«В нашем мире зеркало служит границей между жизнью и смертью».

Скульптура «Орфей» в галерее отеля Нью-Отани изображала тот момент, когда он стремится скорее выбраться на землю, спасая Эвридику. Все произведение выражало потрясающую волю и упорство. Я был настолько очарован им, что готов был без разрешения взять его и увести с собой.

Я ведь знаком с Йошики, так что наверняка это как-то связано с ним. Некоторое время я стоял, не в силах двинуться с места.


Затем что-то в глубине галереи привлекло мое внимание. Оказалось, это бронзовая статуя, покрытая золотом. Богиня, слегка наклонившись вперед, расправляет крылья за спиной. Она установлена на постаменте, высота примерно 1 метр 40 см. Яркость и притягательность, исходящие от нее, привлекли меня. Какое-то воспоминание... Я стоял, но ничего не приходило в голову, когда из-за спины меня окликнул служитель галереи.

«Вы ее где-то видели?» - передо мной стоял японец в дорогом костюме с элегантными усами и улыбался.

«Вспомнили?»

«Эээ … на машине?» - вспомнил я моментально.

«Да, на крышке радиатора Роллс-Ройса. Это — первоначальное произведение».

«Такая большая?»

«Тогда, в 1911 году, владельцы Роллс-Ройса искали символ, которым можно было бы украсить капот. Эта бронзовая фигура была сделана Чарльзом Сайксом для герцога Монтегю, моделью была его собственная секретарь. Произведение понравилось, и Сайкс сделал такую же миниатюру, которая была помещена на капот герцогского Роллс-Ройса. Это очень понравилось всему Лондону, фигурка стала очень популярной, и в конце концов, фирма стала использовать ее как свой официальный символ. Вот такая история».

«Точно такая же, как эта?»

«Конечно, в миниатюре некоторые тонкие детали не сохранились. Но говорят, что сейчас на автомобиле, которые делают под заказ для клиентов, наверное, таких машин 10, не больше, ставят очень точною, до мельчайших изгибов, уменьшенную копию этой статуи».

Наверное, Йошики обязательно захотел бы такую. А ведь у Йошики уже есть Роллс-Ройс. Конечно, он бы захотел. Представив себе это, я улыбнулся. Но когда я увидел название произведения, то мог только оторопеть от того, как накладываются удивительные случайности.

«Это название?» - с трепетом спросил я у служителя.

«Да. «Дух экстаза» - самое знаменитое произведение Сайкса».


Дух экстаза... Я повторил эти слова несколько раз про себя. Экстаз... Это одно из тех слов, которыми можно описать самую основу эстетики и художественного мира Йошики. Он назвал «Экстази рекордз» организованную им фирму звукозаписи. Праздничный вечер, который проводился раз в год и где собирались все группы, которые записывались там, назывался «Экстази Саммит».

А дух.. Только одно, к чему Йошики всегда стремится — это душа.


«Дух экстаза».

Я вновь посмотрел на золотую статую. Раскрывая немного разные крылья, она удивительным образом заставляет замереть сердце. Но это магия, в которой есть не только красота и очарование. В ней заключена и опасность падения. Соприкоснувшись с ней, можешь остаться игрушкой богини и никогда не сможешь убежать от нее...

Внезапно я кое-что вспомнил. Упрямое лицо Йошики.

Как-то в разговоре я обронил: «Потому что Йошики — избранный человек...»

Йошики сразу возразил:

«Нет, я не согласен. Я все выбираю сам, всегда все выбираю по своей воле».

«То есть предопределенной судьбы нет?»

«Если бы судьба была предопределена с самого начала, то не было бы смысла жить. Я выбираю сам, не хочу думать, что меня выбрали».

Глядя на серьезно возражающего Йошики, я вдруг вспомнил себя двадцатилетнего. Затем молча кивнул несколько раз. В этот момент я ощущал Йошики своим младшим братом. Ведь и я в его возрасте не верил в судьбу, стремился вперед по своей воле, и кто мог поставить мне ограничения? Я доказывал это всем, и, в конце концов, обычно ссорился и с теми взрослыми, которые относились ко мне с симпатией и поддерживали меня. Если бы я в то время умел лучше общаться с людьми, возможно, моя судьба писателя сложилась бы по-иному. Но, конечно, я об этом совершенно не жалею. Если бы не было того меня, не было бы и меня нынешнего. Сохранять себя и продолжать двигаться вперед — только это имеет смысл.

Получив разнообразный опыт, в возрасте примерно 32-33 лет я пришел к мысли, что не обязательно действовать исключительно по собственной воле. Словно на небе, к которому стремишься, добираешься до облака, и тогда нужно расслабиться и положиться на это облако. В этом есть и определенное чувство удовлетворенности достигнутым. Но это совершенно не означает бездеятельность и бессилие, не означает следовать тому, что говорят другие. Истинное удовлетворение получаешь тогда, когда в наиболее соответствующем месте живешь в естественной гармонии с великим велением космоса и с течением времени.

Оттачивать данные тебе способности, полностью отдавшись этому, выполнять данную тебе миссию — это самая радостная, самая счастливая жизнь. Так и я, не имеющий никакого отношения к рок-музыке, в течении года следовал за Йошики и его группой, потому что получил прямые знаки судьбы.

Но с нынешним Йошики говорить об этом нет смысла. Я не смогу точно объяснить все это, и ему нет необходимости понимать. С его точки зрения это ошибочное представление.

А я считаю, что для человека, которому необходимо оттачивать свои индивидуальный способности, очень важна восприимчивость, способность отстаивать свою убежденность, решительно отказываться от того, что сейчас считаешь не нужным. Это та превосходящая логику восприимчивость, которая позволяет отказаться, не думая головой, но чувствуя непосредственно импульс извне. И Йошики прекрасно умеет это делать. И когда я увидел его таким, моя убежденность в том, что он избран судьбой, стала непоколебимой.

(Йошики любим богиней «Дух экстаза»)

Как ни странно, я не мог сдержать смех. Йошики выбрал Роллс-Ройс по своей волей, но там его уже ждала крылатая богиня... И обязательно придет день, когда Йошики, признавая свою судьбу, шагнет в еще больший мир. И это будет для него новое начало.

Если говорить о случайности — то и Орфей, и «Дух экстаза» встретились мне совершенно случайно. И нельзя думать, притягивая за уши, о том, что здесь скрыта какая-то глубокая связь. Но после того, как я не мог успокоиться в комнате, спустился на лифте и увидел эти два произведения искусства, я не мог не почувствовать здесь подсказку из тех далеких времен. Даже если тут и нет какой-то особо глубокой связи, я не мог избавиться от ощущения, что и Орфей, и «Дух экстаза» живут в мире, близком Йошики.


Самолет, летящий в Токио, временами немного трясло, словно он мчался по дороге из гравия. Где-то в самолете раздался хлопок, словно лопнул пакет, и короткое восклицание. У женщины, сидящей на несколько кресел впереди меня, бумажный стаканчик вдруг подпрыгнул, ударился в потолок, и кола пролилась сверху, как фейерверк. Вот как бывает.

Соответствует это теории или нет, но с реальностью обычно не поспоришь.


Наконец, самолет вернулся к спокойному полету. Я укрылся пледом и проспал до самого аэропорта Нарита.


Глава 4. Токио Дом, любовь и смерть Х.


Когда я вернулся из ЛА, мне доставили видео с концертом в Токио Доме «Навстречу гибели». В коробочке красиво уложены две видеокассеты примерно по часу и небольшая брошюра в яркой обложке. В этой брошюре было помещено вступительное слово Наоши Цуды.


«Когда я встретил Х, это был клубок из неизвестных величин. Но не потому, что я плохо знал их, а потому что они сами не знали, что ждет их в будущем. Но вся их жизнь - это не ожидание неизвестного будущего, но стремление жить сейчас без единого сожаления. Таковы были эти пятеро. Таковы были Тоши, Хидэ, Пата, Тайджи, Йошики.

Я видел их борьбу каждый день.

Но кто же был их противник?

Может быть, «рамки жанра», «рамки морали», «рамки здравого смысла»?

Но наверное, самым главным противником были они сами. Наверное, вот что такое Х».


Конечно, сложно сравниться с Цудой, который начал двигаться вместе с Х четырьмя годами раньше, мне, который присоединился лишь после выхода второго альбома, но и я видел в них клубок неизвестных величин. С одной стороны, они получали горячую поддержку, но с другой стороны в обществе, в включая и взрослых, их положение пока было неизвестной величиной. Даже в среде молодежи была очень большая разница в отношении к ним фанатов и всех тех, кто не знал о них. Те, кто знал их, были горячими фанатами, те, кто не знал, - не знал вообще.

Казалось, что Х были просто ненасытны. Они ни в чем не знали удовлетворения. Голодные до успеха, до музыки, до возбуждения, они постоянно бросали вызов. Они были переполнены энергией, с которой мчались вперед, отбросив всякую логику. Когда я начал двигаться с ними вместе, это было время, когда далекие вершины стали уже близкими и накал борьбы достиг наивысшей точки. Тур «Violence In Jealousy Tour», финалом которого стали концерты «3 дня в Токио Доме», продолжался почти полгода. И группа Х, которая начинала этот тур, была совсем другой, чем нынешняя группа. И тот Йошики был еще совсем не нынешний Йошики.

Именно за эти полгода Х сильно изменились. Это отчетливо понимаешь, если вспомнишь хотя бы кратко примечательные события и ситуации, которые произошли во время тура.


Впервые я увидел концерт Х 8 августа 1991 года, Это был первый концерт тура в городе Ниигата. Удивительно, но это был город, в котором я родился и вырос.

Как и предполагалось, ожидание длилось более часа, и потом вдруг в зале погасли огни. Предчувствие начала концерта. И в тот самый момент, когда переполненный зрительный зал погрузился во тьму, фанаты начали кричать и прыгать. Словно на пружинах, люди прыгали, подняв одну руку. Еще не раздалась музыка, еще артисты не появились на сцене, но весь зал был охвачен волнами. Но вот раздалась музыка вступления «WORLD ANTHEM», похожая на подземный грохот, участники группы появились на сцене, и приветственные крики просто потрясли зал до основания. Даже звук тарелки Йошики, возвещающий о начале первой песни, было практически и не слышен.

Но больше, чем само представление, меня поразили фанаты. Многие из них были одеты так же, как и участники группы, и все прыгали в такт музыке. Знакомые мне девушки Ниигаты были застенчивы, и они не могли так откровенно выражать свои чувства. Может быть, это примета времени. А может быть, только здесь они могли так раскрыться.

И в конце наступила кульминация концерта, когда была исполнена песня Х, ставшая символом группы. Множество раз повторялось слово «Х!» И столько же раз все зрители с криком «Х!», скрестив руки над головой, взлетали вверх в прыжке «Х». Сколько раз не кричал бы это слово Тоши, подстрекаемый барабанами Йошики, прыжки становились все выше и сильнее. Казавшиеся слабыми в обычной жизни, эти девушки легко смогли совершать эти прыжки, требующие физических усилий, более 5, более 10 минут. Пожалуй, это труднее, чем тренировки бейсболистов. Выступал пот, дыхание сбивалось. Их одежда совершенно промокла. Но Тоши не прекращал. «Х!»- звучало беспрерывно. Эту песню Йошики написал, когда ему было 18 или 19 лет.

Х.


Затем была Фукуока, и я все больше получал эту «страстность».

«Как только я выхожу на сцену, в меня словно черт вселяется. Даже самому удивительно», - смеялся Йошики накануне вечером. В первый день концертов в Фукуоке Йошики прекрасно двигался. Мышцы всего тела реагировали с удовольствием. Шея, руки, ноги, все тело Йошики, словно соединенное единой нитью, заставляло работать ударную установку.

Движение всего тела.

Ни одна часть его тела не знала отдыха.

Быстро. Очень быстро. Яростно. Поразительно яростно.

Барабаны Йошики — это мир Х. Стремление к пределу скорости. Словно подгоняемый судьбой, Йошики заставляет барабаны стучать все быстрее. Хотя это и рок-музыка, но скорость достигает 180 ударов. Но у Х бывают композиции и свыше 190 ударов. В альбом «Jealousy» вошла песня под названием «Stab Me In The Back», где скорость достигает 200 ударов.

«Хочу играть еще быстрее, еще яростнее!»

Еще яростнее, еще яростнее, еще яростнее!


Но почему же он стремится к такой запредельной скорости?

«Не знаю... и правда, почему же? Не хочу проигрывать! Потому что не хочу проигрывать себе самому», - сказал Йошики. Музыка — это не состязание, но он ни в коем случае не хочет проигрывать...

«У меня сильный комплекс по отношению к себе. В начале я совсем плохо барабанил. Когда я хотел собрать группу, то обращался к людям, с которыми хотел бы играть, но несколько раз получал отказ: «Не хочу, потому что Йошики плохо играет». И на самом деле, играл плохо. Поэтому я устроился на работу, арендовал студию и упражнялся сам по нескольку часов в день».


Во второй день то ли сказалось влияние благополучно прошедшего предыдущего дня, но то ли усталость ослабила все тело.

Воодушевление было.

Энергия была,

Зрители откликались

Но что-то шло не так.

Когда запланированная часть закончилось и пора было уходить, Йошики продолжал ожесточенно ломать установку. Он двумя руками схватил стойку с тарелкой и бил ей по барабанам. Это была совершенно иная ярость не запланированного разрушения.

Йошики словно сошел с ума.

Невозможно было смотреть.

Затем он сделал несколько шагов к выходу со сцену и упал, словно подкошенный, в тени занавеса. Трое или четверо из стаффа с изменившимся выражением на лицах сразу подбежали к нему. Он не двигался. Совершенно обессиленного Йошики подхватили и унесли со сцены.


Огни рампы погасли. За кулисами нарастало напряжение. Йошики несли по коридору, но он как безумный кричал:

«Я еще пойду и сломаю!»

Бушующего Йошики занесли в комнату, и сотрудники тут же в панике выскочили оттуда. Не успели они закрыть дверь, как изнутри послышался звук от удара стулом.


В зале зрители громко требовали анкора. С начала представления они провели свыше двух часов на ногах, но никто из них даже и не думал присесть. Через десять минут остальные участники группы появились в коридоре, готовясь выйти на сцену. Но дверь в гримерку Йошики, все еще находящегося в опасном настроении, оставалась закрытой. Никто не мог приблизиться к нему.

«Не буду больше выходить на сцену! Так и уеду!» - гнев Йошики не стихал. Оказалось, что в оборудовании сцены что-то было не в порядке. Этого Йошики допустить не мог.

«Мы стараемся тут изо всех сил! Первую неделю я еще терпел, но больше терпеть не могу!»

От гнева и досады из глаз Йошики брызнули слезы. Крепко стиснутые кулаки дрожали.

Прошло уже 15 минут. Зрители в зале все так же громко кричали в ожидании продолжения.

Гитарист Хидэ вошел в комнату к Йошики и через некоторое время вышел. О чем же они говорили... И вот вскоре режиссер сцены, вызвавший гневную реакцию, уже крикнул с просветлевшим лицом: «Начинаем!»

И сразу же все наполнилось жизнью. Участники группы поднялись на сцену. Голоса зрителей усилились. И тут дверь гримерки распахнулась, и оттуда выскочил Йошики. Одетый уже в другой, алый костюм, он энергично помчался на сцену.

Удивительно!

С этого момента представление начало приобретать какую-то странную силу воздействия.

Яростное, грубое.

Эмоции зашкаливали.

Но сильный звук и энергия порождали поразительные вибрации.

Что же это за сила...

Х провоцировали 5 тысяч зрителей, и 5 тысяч, возбужденные, давали ответную реакцию. Восприняв этот ответ, страстность Х возрастала.и так, все повторяющаяся схватка 5 человек и 5 тысяч постоянно стимулировала усиленные вибрации от музыки Х.


Звучание изменилось, превратившись в яростную атакующую волну. Импульсом являлся вовсе не звук, который слышали уши. Поразительно сильные возбуждающие волны воспринимались непосредственно, словно сотрясая и разбивая самую сущность тела.

Но что это за странная энергия?

Я сам был в смятении. В отношении Х обычное «хочу понять» не укладывалось в голове.

Сильнейшие волны энергии Х, не видимые глазом, не слышимые ухом, далеко превосходящие все логические доводы...

«Сегодня было такое чувство, что в начале появилось много отрицательной энергии, и пришлось отчаянно бороться, чтобы догнать положительную энергию».

Прошел примерно час после того, как концерт окончился, и Йошики снова говорил спокойным голосом.

Не знаю, что же такое таится на сцене. То, что во время концерта без снисхождения к артистам поворачивается клыками, порой их полностью сбивает ударом с ног.

Страшно, поэтому отчаянно. В некотором смысле этот мир окружен большей жестокостью и суровостью, чем даже мир спорта.

Затронутый подлинной сущностью концерта, я чувствовал в глубине тела резкий противоток.



Затем, прямо в середине лета - Токио Дом. 23 августа 1991 года. Никто не мог и предположить, что исполняющая хэви-метал японская рок-группа сможет собрать 50 тысяч человек и заполнить его тем же чувством единства, как и клубы на 500 человек. Х достигли вершины в Японии... После концерта, сияя довольными улыбками, участники группы сразу покинули Токио Дом на поджидавших машинах.

Йошики вернулся в гримерку и вошел в специально подготовленную комнату сразу после концерта, как и был, в мокром от пота и воды концертном костюме. Для того, чтобы принять процедуры Сираиси. Конечно, лучше было бы вернуться в отель и там удобно расположиться в номере, но в этот вечер было еще назначено интервью, поэтому Йошики не мог сразу же возвратиться в отель. Если задуматься, может быть, именно здесь было тихое начало того пути, который привел к резкому изменению облика Х.

Йошики, Сираиси и я, как обычно втроем, вошли в комнату, и лечение началось. Йошики лежал лицом вниз на специальном столе. Длинные волосы промокли и обвивались вокруг шеи и спины. Сираиси касался руками его тела, проверяя, нет ли повреждений.

«Сила 50 тысяч человек была гораздо больше, чем я думал...» - проговорил Йошики, все еще тяжело дыша. Недавно освободившись от сцены, он мог снова вернуться к настоящему, беззащитному себе. Полностью истощив свои силы, он глубоко дышал и говорил тихим голосом.

«Лишь только я сел за барабаны, как в меня ударила небывалая сила. Сила 50 тысяч человек. Если не выжать эту энергию полностью, то мы проиграем. Я подумал об опасности, я был в отчаянии. Конечно, это совсем другое дело, чем 10 тысяч человек...»

«Потрясающе...» - снова прошептал Йошики, и, закрыв глаза, вытянулся на столе. Наверное, именно Йошики, как никто другой, мог прочувствовать энергию 50 тысяч человек. Он устало вздохнул, словно мастер рукопашной борьбы, спустившийся с ринга после яростной, свыше ожиданий, схватки. Когда он ложился на стол, его ноги немного дрожали. И теперь он лежал, полностью истощив на концерте все свои силы. Впервые у него был опыт настолько сильного воздействия со стороны зрительного зала.

Продолжая что-то шептать полным изумления голосом, Йошики несколько раз вздохнул. Он играл на барабанах, стремясь с каждым из 50 тысяч человек обменяться энергией. Если этого не сделать, то зрители не будут довольны, а это было железное правило концертов. И вот полностью отдавший свои силы, завернутый в полотенца, Йошики появился в комнате Сираиси. Тот проверял, нет ли повреждений, и, словно готовя к следующим битвам, в тело Йошики вливалась новая энергия...

Именно в этот момент вслед за менеджером в комнату вошли фотограф и корреспондент иллюстрированного журнала «FOCUS», получившие специальное разрешение взять интервью. Из редакции «FOCUS» поступила просьба провести интервью сразу после концерта в Токио Доме. По возможности они хотели так же сфотографировать сцену лечения Йошики. Интересно было показать, что Йошики, яростно играющий на ударных, выступает в сопровождении тренера, что необычно для рок-музыканта. И Йошики, и Сираиси легко согласились на интервью и съемки, если это будет после концерта.

В помещении тихо звучали баллады из магнитолы, и сухо щелкала вспышка фотографа. Корреспондент, женщина старше меня, задавала вопросы и делала записи. Наблюдая со стороны, я подумал, что, наверное, она просто собирает материал, а писать статью будет другой человек. Если бы она писала сама, то, наверное, ей бы хотелось больше докопаться до сути, было бы больше тем для разговора, уже насколько плохо бы она ни знала Йошики, но эти скучные вопросы уже вызывали раздражение. Йошики, принимая лечение, несмотря на то, что только что отыграл концерт перед 50 тысяч человек, вежливо и по возможности понятными словами отвечал на все вопросы.


Однако через несколько недель в назначенный день материал не был опубликован. Вместо этого через несколько дней из редакции журнала «FOCUS» пришло сообщение, что они опубликуют статью про Тоши. Скандальные фотографии, которые были сделаны сразу после концерта в Токио Доме в одном из лав-отелей, были проданы редакции этой женщиной. Йошики и другие участники группы враз были сброшены от славы Токио Дома на самое дно бездны. Из рая прямо в ад. Это был шок, который невозможно описать словами.

Из редакции журнала словно слышались слова, проливающие свет на происходящее:

«Эти Х, их нужно опустить пониже».

Это был произвол взрослых.


Получив предупреждение, все участники группы почувствовали смертельную опасность для Х. Как можно выступать на сцене в этой ситуации, которая угрожала самому существованию группы. Зачем же взрослые в своем стремлении уничтожить Х, дошли до такого! И прежде фанатов, в панику впали участники группы, начиная с Йошики.

Журнал пока не поступил в продажу, и о случившемся знали только сами музыканты и несколько участников событий. И в этой ситуации особенно горьким были концерты 8 и 9 сентября в Нагое. Они состоялись накануне выхода журнала, и у всех было чувство, что они обманывают фанатов.

Перед концертом, лежа на столе ничком во время лечения Сираиси, Йошики говорил голосом, полным горечи. Впервые с начала тура я слышал у него такой голос.

«Что же делать...»

В голосе не было силы. Я не мог сразу найти слова. Йошики продолжал.

«Это произвол писак... Ну, зачем они это сделали..»

Когда я услышал эти слова, во мне вскипел неконтролируемый гнев и поднявшийся из глубины души боевой дух.

Не задумываясь, я наклонился к Йошики и сказал:

«Ничего, Х не проиграют этому низкому произволу».

И продолжил:

«Я вместе с Х. Я тоже владею пером и не позволю этому совершиться. Если будет необходимо, я покажу, что значит настоящая сила слова!»

Йошики посмотрел на меня с удивленным выражением лица. Больше мы ничего не сказали друг другу.

После того, как я под влияние эмоций сказал эти слова, меня охватил стыд. Но что же тут стыдного... Стыдно было мое тщеславие, будто своим пером я могу спасти Х. Кроме того, музыка никогда не исполняется с целью принести людям горе, не ставит им такие низкие ловушки. И только литература может столь равнодушно ловить людей. Литературе должно быть стыдно перед музыкой. И мне, как человеку пера, было очень обидно.


Однако мои слова все-таки немного подбодрили Йошики. Позднее я слышал, как он с удивленным лицом говорил Цуде:

«Нобуя-сан очень загорелся. Он сказал мне на ухо: «Революция победит!»

Мои слова, переданные от Йошики к Цуде, приобрели уже такой вид. Кроме того, уже давно у Цуды и Йошики было едиными самые сокровенные мысли.

После концерта в Нагое афтепати была, как никогда, бурной. Неожиданно передо мной сел почти совсем пьяный Хидэ. Мы разговаривали с ним впервые. Когда он узнал, что я писатель, его лицо изменилось.

«Мы теперь чувствительны по отношению к пишущим людям.... Вы знаете, что есть типы, которые хотят от нас избавиться?»

Я молча кивнул.

«Поговорим серьезно!»

Хидэ снял темные очки и, показав свое настоящее лицо, сверкнул глазами.

«Почему они написали такое... Нам это до смерти больно. И фанатов жаль...»

«...»

«Порой мы и дрались, и скандалили. Но мы всегда были отчаянно преданы музыке. Стоя на сцене, мы выкладываемся до смерти, хотя может быть, из зрительного зала кто-нибудь нападет с ножом. Честно говоря, когда мы выступали в маленьких залах, часто устраивали драки со зрителями, были большие скандалы. И вот так мы дошли до того, что имеем сейчас».

В глазах, на которых не было и следа косметики, блестели слезы. Хидэ продолжал говорить.

Его настоящее лицо, которое выглядело, как ни странно, достаточно мужским, отчетливо запечатлелось в моих глазах.


Настал день выхода журнала. Статья с Тоши была помещена в самом начале этого номера. Она занимала 4 страницы. На фотографиях были сняты Тоши и его друг вместе с двумя девушками в нижнем белье в одном из лав-отелей. И сразу после этого должен был состояться концерт в Osakajou -холле.

Участники группы мучались вопросом, что же делать. То ли, не обращая внимание на журнал, проводить концерт, как и обычно, или же необходимо обратиться к зрителям с каким-то обращением. Но ни один из участников группы не упрекал Тоши. С самого начала темой обсуждения должно быть только то, как преодолеть это. Многие считали, что если начать разговор, связанный с публикацией в Фокусе в начале, то концерт придется на этом и закончить, поэтому думали, что лучше все не обращать на это внимания. Но все участники группы, начиная с Йошики, единодушно считали, что необходимо в любом случае извиниться перед фанатами.

«После такой статьи придут ли зрители на концерт...»

Йошики представлял себе самое худшее. В голове его стоял образ пустых мест в зрительном зале. Но тревоги Йошики не подтвердились. Несмотря на дождливую погоду задолго до начала концерта перед Osakajou -холлом выстроилась длинная-предлинная, огибающая весь парк, очередь зрителей, многие из которых были одеты в костюмы Х.


Переполненный зрительный зал. Раздалась тема вступления и Х, появившись на сцене, вмиг начали исполнять «BLUE BLOOD», заполнив зал своей энергией. Тоши пел, динамично передвигаясь по сцене. Первая песня закончилась.

«Х вернулись!!»

Крик Тоши вызвал громовой отклик фанатов. Влияние «Фокуса» совершенно не чувствовалось. Обычно в этом месте он еще больше воспламенял публику. Однако необычно тихим голосом Тоши начал другой разговор.

«Разрешите сказать несколько слов. Несмотря на то, что вовсе не все является правдой...Но в моем сердце есть небольшая слабость.... Поэтому я хочу принести свои извинения. Простите меня!»

Говоря слова извинения, Тоши низко склонил голову в сторону зрителей. Затем

«Кроме того, пользуясь случаем, я хочу принести извинения всем участникам группы Х за принесенные волнения. Простите меня».

Он обернулся назад и низко склонил голову. В этот момент Йошики от неожиданности не смог сдержать переполнявших его слез. Йошики, сидящему высоко за ударной установкой, было до боли хорошо видно выражение глаз фанатов с теплотой воспринявших слова Тоши.

(Насколько же они верят нам.. Если бы я что-то мог, я бы обязательно сделал для них... Надо сочинить музыку, много хорошей музыки).

Его переполняли слезы и вместе с тем, какая-то новая решимость.

Повернувшись к зрителям, Тоши закричал высоким, на октаву выше голосом:

«Вперед!! Изо всех сил вперед!!»

Тоши с силой сорвал с себя черную рубашку, оставшись по пояс обнаженным. Фанаты встретили это радостными криками. Со второй песни, начавшейся с высоким накалом, возобновился концерт Х.

И в это время, охватившая весь зал атмосфера была наполнена любовью и светом, которых еще не бывало ни на одном концерте до этого. Поразительно, но признаки этого были уже во время концерта в Нагое. Мучительные переживания участников группы накануне выхода журнала и ничего не подозревающие зрители. Но несмотря на это, в тот день в Нагое нас удивила какая-то светлая атмосфера концерта. И в Осаке она враз достигла своего апогея. Х, разжигая фанатов с гораздо более высокого места, с одной стороны, сейчас полностью раскрылись и, принимая любовь зрителей и охватывая их своей любовью, порождали сильнейшую энергию. ..

Х, снова серьезно переродившись, с энергией катящегося огненного шара, так и вошли в «3 дня в Токио Доме», словно бушующие волны.


Продолжающийся полгода тур явно изменил Йошики и Х. Их дебютный альбом стал большим хитом, и про них уже говорили, что Х, только что вылупившись из куколки, наконец-то стали взрослыми, но сейчас еще раз они смогли удивить окружающих, снова сменив кожу. За полгода до этого Х скорее казались ядовитой бабочкой моли, которая прежде всего внушала страх своим ядовитым цветом и узором. Но в процессе того, как они смогли собрать 50 тысяч зрителей, заполнивших Токио Дом в середине лета, смогли преодолеть весь инцидент с Фокусом с необычным боевым духом, а сам Тоши с искренними извинениями, смогли превосходно провести «3 дня в Токио Доме», в то время как шея Йошики, горло Тоши внушали опасение о физическом состоянии участников группы накануне новогодних концертов, в процессе всего этого они превратились из ядовитой моли в прекрасного махаона. И среди по-прежнему яростного звучания были слышны радующие сердце любовь и правота.


В предисловии к буклету видео концертов в Токио Доме Цуда продолжал:

«Х сражались. Боюсь, что сами с собой.

Я постоянно наблюдал за этой борьбой.

И 7 января 1992 года

я заметил...

Сражение превратилось в любовь.

Тоши, Хидэ, Пата, Тайджи, Йошики, все пятеро были словно объяты хоровым пением 50 тысяч человек.

Х продолжали сражаться, но ответом людей, не сводивших с них глаз, была любовь.

Наверное, и они любили их, эти 50 тысяч человек. Хотя почти не говорили об этом.

Х, которые 4 года назад объединили 500 человек в клубе.

Х, которые теперь объединили 50 тысяч человек в Токио Доме.

Все те же Х.

Сражение продолжается.

И фанаты полны теми же чувствами. Они чувствуют любовь и продолжают возвращать ее.

Как и 4 года назад.

Я искал группу. Я встретил группу, которую никогда прежде не видел.

Это были Х.

И здесь свет, который они несут, продолжая мчаться с риском для жизни.

Вечно.

Цуда Ноаши, 5 августа 1992 года.»



«Наверное, это было безрассудство»,- сказал Йошики тихо, словно в нем не осталось ни искры энергии, в отеле в Синдзюку, вечером после окончания третьего концерта из «3 дней в Токио Доме». Словно он и сам был удивлен.

«Сегодня мне казалось, что мной движет сила кого-то другого. Я почувствовал это, играя на барабанах. Моих сил уже не осталось. И чья-то другая сила помогла мне, позволила отыграть до конца...»

Йошики, даже на вид смертельно усталый, задремал, лежа ничком на столе. Во всем его теле совершенно не осталось сил.

Полное спокойствие, какое бывает, когда до конца отданы все силы — и тела, и души. Наверное, у него не было сейчас сил даже прикоснуться к роялю... Глядя на Йошики в таком состоянии, я окончательно почувствовал любовь.

Даже в мире бокса очень мало найдется мужчин, способных бороться до такой степени. Я и сам хотел продолжать гореть и бороться, как Йошики... Из магнитолы лилась спокойная музыка, и теплая кровь прилила к моим щекам. До самой глубины сердца меня охватило приятное и радостное чувство. Глядя на Йошики, в тело которого Сираиси продолжал вставлять иглы, я вспомнил все наше путешествие, которое началось в Ниигате полгода назад. Громкие крики фанатов, которые встречали Х в разных городах. Каждый раз новый восторг и возбуждение, которые создавали Х во время концерта. И, наверное, не только я один верил в то, что это путешествие будет длиться вечно.

Х будут продолжать вечно стремиться вперед.


После трех концертов в Токио Доме Х приостановили свою деятельность. Они поставили себе цель выйти на мировую арену. Это Х, и они этого должны добиться. Множество фанатов, возвращавшихся домой после этих концертов, переполняла легкая грусть от окончившегося праздника и мечты о будущем Х.

Х продолжали со всей скоростью мчаться только вперед, в будущее.

И они подстегивали и тянули за собой всех фанатов.

Не оглядываясь на прошлое, не цепляясь за настоящее, вперед, вперед, только вперед!

В этом сила Х, в этом их энергия, которую они продолжают давать фанатам.

Сколько раз до этого Йошики терял сознание. Концерты приходилось останавливать, деятельность приходилось прерывать. Но Х снова возвращались с еще большей энергией. И впредь Х должны продолжать жить, воскресая, как птица феникс.

Тоши крикнул со сцены:

«Сейчас у вас есть время! Кричите имя любимого участника группы! Может быть, это последний раз!»

Эти слова, имеющие глубокий смысл, были встречены громкими криками.

Но и без этого спортивная газета поместила заметку о роспуске Х, и хотя музыканты дали опровержение, но тревога среди фанатов не утихала. А вдруг группа действительно распадется?

Х - это полное доверие.

Х не умрет.

Х обязательно вернется...


«А сейчас я отдохну... Хотя это впервые...»

После окончания процедур Йошики встал и глубоко поклонился. Истинная вежливость, вызывающая слезы. В этот вечер должна была состояться афтепати, на которой несмотря на позднее время, должны были присутствовать около 200-300 человек. Йошики сказал, что ему придется появиться там. Как лидеру, ему придется сказать несколько слов. Но сейчас у него не было сил даже для этого.

В этот вечер я не мог найти слов.

«Все было хорошо», - только банальные слова крутились в голове. В конце концов я так ничего и не сказал, лишь посмотрел полным благодарности взглядом.

После окончания лечения мы с Сираиси обменялись с Йошики коротким рукопожатием и сразу вышли из комнаты.


Мы с Сираиси вернулись к нему в комнату и перевели дух. Наконец-то остановка во время долгой битвы. Я обратился к Сираиси со словами благодарности. Ведь это я уговорил его сопровождать тур, хотя он хотел отказаться. И Сираиси замечательно справился со своей задачей. И хотя был и провал, когда в Йокогаме концерт пришлось прервать, но в целом Йошики закончил тур в хорошем, как никогда раньше, состоянии здоровья, что удивило даже стафф. В заключительной части он лечил не только Йошики, но и других участников группы. Особенно Тоши. Никто и не думал, что когда-нибудь ему будут делать иглоукалывание. Вот и накануне вечером иглы Сираиси оказали свой эффект. Окружающие беспокоились за голос Тоши: «На третий день ему будет трудно петь. Обычно уже со второй половины второго дня концертов голос становится сухим». Но в этот раз после концерта Тоши с сияющими глазами делился со всеми восторгом и удивлением: «Чем ближе к концу, тем состояние было лучше, это было превосходно!»

«Может, поужинаем вместе?» - спросил Сираиси.

«Конечно», - ответил я.

«На афтепати можно не ходить?»

«Не имеет значения, она будет продолжаться некоторое время».

Мы выбрали блюда из меню обслуживания номеров.

Чокнувшись бокалами, глядя на ночной Токио, мы принялись за поздний ужин. Все эти три дня до поздней ночи мы были заняты лечением Йошики и Тоши, так что нормально поужинать не удавалось.

На лице Сираиси читалось облегчение, он избавился от груза ответственности, но вместе с тем и явственно проступала усталость. Конечно, работа по поддержанию состояния Йошики требовала отнюдь не обычных затрат энергии. Хотя я и сказал, что насколько смогу, буду рядом, но порой Сираиси приходилось действовать и одному. Порой в это время случались и разные происшествия. Всего лишь неделю назад, в тот вечер, когда Х должны были выступать в программе NHK “Кохаку Ута Гассен», Сираиси столкнулся с ситуацией, с которой не мог справиться своими руками. В это время я не мог быть рядом. После окончания выступления участники группы, как и было запланировано, отправились в клуб в Мегуро для того, чтобы участвовать в ежегоднем новогоднем концерте. Йошики один остался и сел за пианино, принесенное в гримерку для упражнений.

«Вы можете немного подождать?» - спросил Йошики. Сираиси кивнул. Он чувствовал напряжение и страх, что же сейчас начнется? Йошики начал играть, как безумный. Он отыграл несколько классических произведений. Фортепианное соло, яростное, одинокое, с полной самоотдачей. Наверное, Йошики попросил Сираиси побыть с ним, потому что боялся потерять сознание. И сам Сираиси чувствовал тревогу. Это опасное душевное состояние, перед тем, как могут появиться худшие повреждения шеи. Видя Йошики, стоящего на краю бездны, Сираиси испугался. Если он не остановится, это будет очень опасно! Но никто не в силах его остановить. Ясно чувствовалось, что даже если он потеряет сознание, то тут ничего не поделать, и поэтому Сираиси оставалось лишь ждать. Йошики снова блуждал на границе искусства и безумия. Сираиси сдерживал страхи в своем сердце. Нужно просто пережить. Если сегодня он потеряет сознание, то концерты, которые состоятся в Токио Доме через 5 дней, будут под угрозой срыва... Через 30 минут после того, как бурные звуки фортепиано заполнили комнату, Йошики тихо убрал руки с клавишей.

В комнату вернулась тишина.Только слышалось глубокое дыхание Йошики.

«Большое спасибо. Я теперь немного успокоился».

Услышав слова Йошики, Сираиси сразу вздохнул с облегчением. У него было чувство, словно в аду расцвели цветы. Что же довело Йошики до такого...

Но Йошики с болью на лице лишь сказал: «Человеческие отношения». Больше Сираиси не расспрашивал.


Не хотелось верить, но ощущалось предчувствие конца.

50 тысяч человек в Токио Доме пели хором. «ENDLESS RAIN”, которая когда-то захватила мое сердце, благодаря которой я встретился с Х, в этот вечер звучала как совсем другая песня. Те же слова, та же мелодия. Но наполненная какой-то яростью, эта песня вызывала слезы любви у всех 50 тысяч зрителей. И наверное, эти слезы были вызваны ощущением вечной разлуки.

«ENDLESS RAIN”



Через несколько дней было объявлено неожиданное известие об уходе Тайджи.


Х не будет Х, если не будет доставать хотя бы кого-то одного. Если кого-то не будет, то Х не станет.

Решение об уходе Тайджи было принято участниками группы накануне концертов в Токио Доме.

Конец Х...

Это время наступило одновременно с «вершиной». Концерты «3 дня в Токио Доме» прошли в необычной тревожной обстановке, когда будущее Х было не видно. После того, как они два раза выходили на анкор, участники группы снова вернулись на сцену, но не могли долго стоять здесь. Особенно Йошики, который, словно понукаемый Тоши, быстро скрылся в глубине сцены. Так закончилась целая эпоха.



Этой ночью афтепати состоялась в арендованном ночном клубе «Ватер фронто». Здесь собралось гораздо больше, чем обычно, людей, имеющих отношение к концертам и группе, знакомых и стаффа. Лица собравших сияли от удовольствия: «Все было классно!»

Но Йошики здесь не было, и виной тому была не только крайняя усталость после концерта.

Цуда Наоши тоже не сидел здесь весь вечер.

«Я был на афтепати в самом начале, но сразу ушел. И все время один стоял на крыше дома в районе Йойоги, где я жил в те времена, когда познакомился с Х. Я смотрел на звезды, пока небо не начало светлеть и не наступил рассвет. Удивительно, но внутри меня не было каких-то глубоких чувств, только пустота... Просто пустота...Когда уже рассвело, я вернулся в клуб, и только открыл дверь, как наружу вышел Тайджи, собираясь идти домой. Я прижал его к груди, и мы молча обнялись. Но все равно внутри меня была пустота...»


Цуда был единственный, кто четыре года назад предсказывал, что Х соберут Токио Дом. И они смогли это осуществить. И в ту ночь, когда тысячи людей зажигали под воздействием Х, Цуда мог лишь стоять, не шелохнувшись, под звездным небом.

Он принял удар пустоты настигшей его судьбы.

Нет ни слов, ни чувств, ни будущего. Только пустота.

«Взрослые не могут понять Х».

Планы Цуды успешно осуществились. Сражение превратилось в любовь. Пролог блестяще завершился.


В фанклубном издании Х об уходе Тайджи было объявлено следующим образом:

«Х приостанавливают свою деятельность. Хотя произошло много разных событий, но после возвращения в Японию мы благополучно смогли полностью завершить весь тур, включая и три дня концертов в Токио Доме. Но мы никогда не смогли бы осуществить это, не имея такой поддержки всех наших фанатов, стаффа и всех-всех заинтересованных лиц.

Поэтому позвольте выразить всем благодарность.

Больше спасибо всем.

Но неожиданно возникла необходимость сказать еще об одном.

Принято решение, что после выступления 7 января в Токио Доме басист Тайджи продолжит идти к своим целям отдельно от нас четверых. Мы думали и о роспуске группы, но ради самих себя, ради Тайджи, ради всех фанатов Х мы решили, что необходимо продолжать деятельность группы. Таково наше решение. Думаем, что у фанатов могут быть самые различные мнения по этому поводу, но мы приняли это решение после серьезных размышлений.

Что бы мы сейчас ни говорили, это будет звучать как оправдания, поэтому больше ничего не скажем.

Все ответы мы как артисты, как музыканты дадим нашей музыкой, когда Х возобновит свою деятельность. Думаем, что и Тайджи придерживается того же мнения.

И в будущем с внимание следите за нашим новым стартом, а так же и за Тайджи!


Все Х (Йошики, Тоши, Хидэ, Пата)».


С этого времени год пролетел как одно мгновение. Хотя Х приостановили активность, но слава их только росла. Теперь о них знали и многие взрослые. Взамен Тайджи взяли нового басиста, Хиса, и началась подготовка к возобновлению деятельности. Продажи второго альбома достигли миллиона копий, и группа второй раз выступила в программе NHK “Кохаку Ута Гассен». Йошики было поручено написать музыкальную тему к передаче, и все исполнители, участвующие в программе, хором пели «TEARS», слова и музыку к которой написал Йошики. Во всей Японии Йошики получил признание как артист редкостного дарования.


В конце января, вскоре после того, как я серьезно взялся за работу над книгой, я после долгого перерыва встретился с Наоши Цудой, чтобы спокойно поговорить. Цуда на три месяца ездил в ЛА , чтобы участвовать в записи Йошики. Работа над «Art of Life» началась еще во времена работы с Сони, и поэтому, преодолев рамки компаний, Цуда стал специальным продюсером.

Работа над записью была почти закончена, кроме одной части, и оставалось только микширование.

«Сейчас я увлекся изучением космоса», - мы сидели в кафе на Аояма-дори. Цуда достал из сумки монету в 10 йен и положил ее на столик. «Если представить, что Солнце размером с эту монету, то как Вы думаете, где находится ближайшая звезда?»

Я всегда не любил физику, поэтому и понятия не имел об этом. Улыбнувшись, я покачал головой. Цуда объяснил:

«Я тоже не знал этого. Но если Солнце было бы размером с эту монету, то ближайшая звезда была бы в Хиросиме».

«В Хиросиме?»

Вначале я даже не понял, настолько неожиданным был ответ.

«Да, так и есть, даже если представить себе Солнце таким маленьким, ближайшая звезда будет на расстоянии Хиросимы, настолько далеко. Когда я это узнал, мне стало очень грустно»,- выражение лица Цуды стало похоже на лицо ребенка, готового заплакать.

«Если подумать, насколько мы одиноки в космосе, как-то это...одиноко, не думаете?»

«...» - я кивнул с печальным лицом. «Но ведь свет Солнца и Луны, который мы видим, доходит до нас гораздо позднее?»

«Да, это так, на сколько же позднее...»- Цуда стал рыться в своем портфеле.

«Я понял, что нельзя просто жить, не зная таких важных вещей. Еще я начал учить мировую историю».

Разговаривать с ним было всегда очень интересно. То ли мы были на одной волне, но начав разговор, мы забывали о времени. Три, четыре часа пролетали незаметно.

«Вы знаете, что такое «синхронность»? - спросил Цуда.

«Нет...»

«Говорят, что в старину в Европе каждое утро в воскресенье несколько десятков верующих опаздывали на богослужение. У всех были свои причины, но опаздывали все одновременно. И вот однажды в церковь ударила молния, и начался пожар. А это было как раз время богослужения. Но поскольку все опоздали, то никто не пострадал».

«...»

«Бывало, что двоим людям одновременно в голову приходит одна и та же мысль?»

«Понимаю. Вот недавно Вы говорили, Цуда-сан, что хотели бы чаще бывать в библиотеке, но когда приходите туда, время мчится незаметно, так что потом бывают проблемы? Так вот, сегодня я опоздал на нашу встречу, потому что по пути зашел в библиотеку».

«Вот как? Быстрая синхронность!»

Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись. Среди друзей и коллег, которые понимают друг друга и идут к одним и тем же целям, такое было не редкость.

«У нас с Йошики очень часто случалась такая синхронность».

Его взгляд стал далеким, словно он погрузился в воспоминания. И потом сказал, что такой была идея добавить оркестр во время записи дебютного альбома.

«Я хотел предложить добавить оркестр. Но потом я услышал, как Йошики говорит: «Это моя идея!» В те времена добавить к хэви-метал оркестровое звучание было очень новой идеей, и даже тот, кто делал аранжировку для струнных, говорил, что это вряд ли возможно. Однако мы с Йошики с самого начала считали, что в дебютном альбоме большой оркестр — это естественное дело».

Им двоим не было смысла спорить, кто придумал это раньше. Ведь главное — это чувство удовлетворения, когда одновременно у двоих в голове рождается идея, растет и это приводит к созданию прекрасной музыки.

«Стафф, зная мои предпочтения в музыке, может быть, и ошибался по этому поводу. Например, на концерте после драм-соло раздавалась музыка Баха - Air on the G String. Это была моя любимая музыка. Были люди, которые думали, что это моя постановка. Но на самом деле я и слова не говорил. Это Йошики выбрал такой образ. Но, конечно, я был очень рад».

И таких примеров синхронности было много. Цуда давал Йошики стимул, Йошики оттачивал о Цуду свой талант. Однако это мощное сотрудничество должно было закончиться на «Art of Life». Что же чувствовал сам Цуда, расставаясь с Йошики? Когда я спросил об этом, он медленно сказал:

«Еще до дебюта, после одного из концертов я говорил участникам группы о продаже миллиона копий, концертах в Токио Доме, фильме. И честно говоря, в то время я обещал, что когда мы достигнем этого, я уйду. До этого момента мы обязательно будем работать вместе, но следующий шаг — это уже заграница. Так что в это время вас будут ждать зарубежные продюсеры».

Когда речь зашла о выходе на мировой уровень, то сначала Йошики собирался осуществить мировой дебют через зарубежную сеть Сони. И на пресс-конференции, на которой было объявлено о концертах «3 дня в Токио Доме», был заявлен и курс Сони на выход на мировую арену. Но в конце концов оказалось, что представления о мировом дебюте разные, и Х ушли из Сони. К счастью, им выпал шанс непосредственно заключить контракт с зарубежной звукозаписывающей компанией, так что они выбрали начать полностью с нуля в новой сфере деятельности.

Конец сражений и принятие любви, успех трех дней в Токио Доме, уход Тайджи ознаменовали собой окончание целой эпохи.

Каким видит Цуда Йошики, отправившегося в новые места, которые они уже вместе не увидят?

«Если бы Йошики спросить об этом, он бы наверное, ответил», - и Цуда скопировал интонацию Йошики:

«Будет новая группа, название — Х!»


Глава 5. Через 100 лет.


Йошики начал серьезную работу над сольными проектами в Лондоне. По слухам, он записывал классический альбом с Лондонским филармоническим оркестром и одновременно работал над совместным проектом с Роджером Тэйлором из легендарной группы «Квин». Йошики неуклонно продвигался на мировую сцену.

Наступил февраль, и я неожиданно решил лететь в Лондон. Мне хотелось встретиться в студии с Йошики, который уже некоторое время находился в этом городе. Я был бы рад встретиться с ним и воочию ощутить его будущее. Это был шанс увидеть тот новый «мир», куда он вступил. Я не мог и предположить, что же там произойдет. Может быть, я ждал, что в Лондоне получу какой-то новый намек?

[MORE=читать дальше]

Я впервые прилетел в Лондон. Как только я прибыл в аэропорт Хитроу, меня сразу поразило такси. Это был большой черный автомобиль в форме жука-носорога. Традиционные лондонские такси. Когда садишься в такой автомобиль, то ногам просторно, как в лимузине. Низкое урчание мотора тоже напомнило старину. Меня захлестнула простодушная радость от ощущения, что я прибыл в далекую чудесную страну.

За окном простиралась сельская местность, казалось, не изменявшаяся десятилетиями. Зеленые лужайки. Ветви кленов, чьи силуэты золотило заходящее солнце. Все дома построены из кирпича, и вид старинных улиц очаровывал взгляд.

В центре столицы Японии не встретишь старинных японских домов, так что эмблемой города стали современные здания. Но за то, что в Лондоне категорически отказались от этого, мне от всего сердца захотелось сказать: «Спасибо!» Если бы, специально приехав из Японии, я увидел бы и здесь такие же дома, как в Америке и Японии, я был бы, наверное, разочарован. И то, что в городе сохраняется свой собственный стиль, сразу сделало меня поклонником Лондона.

Я не знал тут ничего. Впервые я прочитал краткий очерк о городе в карте Лондона, полученной вместе с билетом авиакомпании JAL, да еще помнил, что здесь есть река Темза. В прошлом году 1 фунт стерлингов составлял 240-250 йен, а в этом году всего 180. Настолько выросла йена. Так что перед посадкой в самолет у меня были всего лишь самые общие сведения. Но только я приехал на место, Лондон покорил мое сердце.


В Лондоне я прежде всего посетил студию «Air Studio”. Здесь всемирно известный Джордж Мартин, который являлся продюсером «Битлз», работал над окончательной редакцией собрания классических аранжировок музыки Йошики «Вечные мелодии». Я получил возможность совершить особое посещение.

Я прошел в контрольное помещение, уставленное различной аппаратурой. Инженер по микшированию и Джордж Мартин несколько раз проигрывали вторую часть Йошиковской «VANISHING LOVE”, внося едва уловимые изменения.

Мощное звучание Лондонского филармонического оркестра заполняло все помещение.

(А ведь здорово!)

Первое впечатление было отличным. Живое звучание, и я почувствовал облегчение.

Во время небольшого перерыва Джордж Мартин заметил нового посетителя и обратился ко мне:

«How do you do?»

Самое первое приветствие, которому учит учебник. Но в Америке мне не доводилось его слышать, в то время как в Англии, похоже, его используют. Отметив это про себя, я, улыбнувшись, ответил теми же словами. Затем я сказал:

«Большое спасибо, что Вы влили новую энергию в мелодии Йошики».

Джордж, казалось, не ожидал этого. Наклонив голову, он спросил:

«Какую энергию?»

Я ответил:

«Казалось, что Йошики появился в Европе 100, 200 лет назад».

«200 лет назад?»

Он посмотрел куда-то вдаль, словно подсчитывая сроки.

Я с нетерпением ждал, что он ответит. Однако сотрудник студии зачем-то вызвал Джорджа, и разговор прервался.

Наконец, он вернулся вместе с менеджером, и разговор возобновился. Однако он принял другое направление.

Менеджер спросил меня:

«Вы пишите книгу о Йошики?

«Да.»

«Это будет описание его жизни?»

«Нет».

«Нет?»

«Йошики — человек, у которого нет прошлого».

«О! Но о чем тогда Вы будете писать?»

« О будущем. О будущем Йошики».

«Ха-ха-ха! Разве Вы знаете будущее?»

«Нет. Но если не писать о будущем, то писать не о чем».

«Что же. Это интересно».

Разговор шел спокойно, и менеджер был доброжелательным человеком.

«Наверное, Вы хотите услышать комментарий Джорджа о Йошики? Ну, конечно. Джордж, каковы твои впечатления о Йошики?» Он посмотрел на сидящего рядом Джорджа в ожидании ответа. Мне хотелось продолжить прежнюю тему. Но все работники студии неожиданно обратили внимание на наш разговор. И Джордж снова произнес то, что, боюсь, не раз уже повторял в интервью японским СМИ.

«Для меня самого этот проект стал своего рода вызовом. Мне хотелось сделать не рок-музыку в классической обработке, а просто классическую музыку. Сначала были и тревоги, но сейчас я полностью удовлетворен. Йошики очень скромный человек, поначалу казался до удивления застенчивым. В его мелодиях чувствуется что-то восточное. Особенно прекрасна его новая композиция Аметист. Если бы это был фильм, то думаю, что он получил бы Оскара...»

Достаточно искренние слова, но я чувствовал себя немного не удовлетворенным. Это были слова, одобренные менеджерами, но я не услышал ни слова о том, что неожиданно появилось на свет, когда словно искры вспыхнули таланты Йошики и Джорджа Мартина.

(Может быть, сейчас Йошики находится в такой ситуации)

Я почувствовал, что действительно, окружающая Йошики среда неуловимым образом изменилась, по сравнению с тем, что было раньше.

Может быть, таков мир взрослых, благоразумных людей...

После того, как начался перерыв на чай и Джордж пошел отдохнуть, я послушал несколько композиций над которыми работа уже завершилась. Конечно, звучание струнных было великолепно. Это было звучание Лондонского филармонического оркестра, который наряду с Венским и Берлинским входил в тройку лучших оркестров мира. Забыв о логике, я погрузился в мир музыки. Но почему-то в груди начало расти какое-то смутное недовольство. Музыка прекрасна, но в этих мелодиях не чувствовался тот дух опасности, который всегда был присущ Йошики. Может быть, исчезла та целеустремленность и странность, которая переполняла все предыдущие альбомы.

«Если работать как мейджер, то легкость восприятия тоже важна...»

Положение, в котором сейчас находился Йошики, внезапно стало внушать мне опасения. Казалось бы, все отлично, но что-то неуловимое стало совсем иным, чем прежде. И Йошики позволил это. То ли это компромисс, то ли его видение. Я хотел это знать.

Тем временем Йошики работал в другой студии над другим сольным проектом. Окончательную работу над классическим альбомом он доверил Джорджу, а сам направил всю свою энергию на новый серьезный проект. На следующий день я встретился с Йошики в этой студии, которая называлась «Хит фактори». Я приехал туда в 12 ночи, но работа продолжалась почти до 2-х часов ночи. И было уже почти полтретьего ночи, когда Йошики, наконец, вернулся в свой номер дорогого отеля, в котором он жил в Лондоне. Поднеся ко рту минеральную воду, он спокойно начал разговор.


«Я приехал за границу, здесь меня никто не знает. Так что у меня такое же ощущение, какое было в Японии накануне дебюта. Словно меня сейчас нет. Не думаете об этом? Нет ничего, что могло бы подтвердить мое существование. Ведь если у артиста отнять выступления, то ничего не остается? А я уже давно не выступал. Поэтому у меня сейчас нет места. Когда публикуют интервью в журналах, это служит дополнительным подтверждением существования, но сейчас и этого практически нет. Может быть, поэтому сейчас я ощущаю себя так же, как и раньше, скорее не накануне дебюта, а еще перед созданием первого индисовского альбома.


Позавчера я был дома у Роджера Тэйлора. Из Лондона туда нужно ехать почти полтора часа на машине. После того, как въедешь в ворота, надо еще проехать на машине, иначе в дом не попадешь. На территории поместья течет река, есть даже озеро, а не пруд. Всемирный успех дает невероятный уровень!

Джордж Мартин очень умен и настоящий джентльмен.

Мне хотелось бы самому больше поработать над классическими версиями, но я поручил это достойным уважения людям. Если бы я сам занялся, то это, наверное, заняло бы полгода.

Звучание Лондонского филармонического оркестра прекрасно, просто невероятно. 2 месяца назад я был на концерте и был просто поражен звучанием струнных. И сейчас этот же состав участвовал и в записи, все 74 человека.

Я очень многому научился. Аранжировка «Kurenai” очень интересна. Необычное изменение.

Обычно мне не нравится слишком страстная классика, но здесь получилось интересно. Сейчас я все впитываю в себя, такое пришло время... Я не забочусь о своем положении. И не боюсь обмануть фанатов. Я ненавижу обман, но не боюсь рисковать. Когда я работаю с такими людьми, как музыканты Лондонского филармонического оркестра, то вижу свою неопытность, и это очень хорошо».


Как только начался разговор, я немного успокоился. Впечатление было совсем иным, чем после рекламных фраз окружающих. Йошики все еще был голоден, и совершенно не был удовлетворен нынешним положением. И этот азарт чувствовался с самого начала разговора.

Но не стоило удивляться именам и должностям людей, которые говорили о поразительной уникальности Йошики.

Окружающие говорили так:

«Впервые сам бог Джордж Мартин взялся продюсировать японского артиста».

«Поразительно, что Лондонский филармонический оркестр исполняет классические версии рок-музыки. Последний раз это была музыка Квин более 5 лет назад».

«Это стало возможно лишь потому, что обе стороны высоко оценили талант Йошики».

Если послушать новости, которые распространяются повсюду, то Йошики уже начал свой полет в большой мир. Конечно, это не было ложью. Однако какую-то конкретную форму его деятельность еще не обрела. Еще ни одного альбома не было выпущено за рубежом.


«В конечном итоге, все является художественным произведением», - слова Йошики полностью выражали истину. Насколько Йошики сможет реализовать свой талант, настолько прекрасное произведение мы сможем услышать. И сам Йошики до боли отчетливо чувствовал свою судьбу. Сразу вспомнились его слова: «После дебюта отчаянно...»

Хладнокровно оценивая реальность, не поддаваясь суровой действительности, но каждый раз бросая ей вызов, Йошики на ощупь искал свой путь.

Он продолжил свой монолог.


«С самого начала Х ломали барьеры общества. Психологически.... я очень остро это чувствовал. Но иначе я не учил бы так отчаянно английский язык.

Если сперва я утвержусь как сольный артист, поможет ли это мировому дебюту Х? Нет, я так не думаю. Если Х не смогут преодолеть барьер именно как Х, то ничего не получится.

Если ставить во главу угла промоушен, то будет теплый прием. Но я всегда говорю, что хочу промоушен, который чуть ли не разбил бы песню. При этом я не буду писать плохую музыку. Я хочу промоушен, который разбивал бы мое положение. Ведь если написать отличную музыку, то, что ни делай, ее все равно услышат. А если надеяться только на промоушен, то получается, что песня не смогла бы дойти до слушателя сама по себе, ей не хватает силы.


Вначале я думал, почему именно мне предложили написать тему к Кохаку... Но потом мне стало интересно, что будет, если мою мелодию будут петь другие люди, не Тоши. Я думал о том, что если Тоши не сможет выступать, можно будет использовать роботов, диапазон звучания расширится. Я написал TEARS за три дня! Удивительно, но благодаря этому и сейчас ко мне постоянно приходят в голову мелодии.


Запись очень интересное дело. В тот момент, когда она заканчивается, я очень доволен. Однако на следующий день я ужасно расстраиваюсь. Начинаю думать: «Такое ни в коем случает нельзя давать слушать людям!» Это у меня всегда так. Со временем все больше всплывает вещей, которые остались не сделанными, и я не могу это вытерпеть. Так же было и с «Say Anithing». Я просто разрыдался в студии: «Это совершенно не та музыка!! Совершенно не годится!» Внутри меня существовала еще более прекрасная музыка, но я не смог ее воплотить. Эта не та музыка... До сих пор не могу это забыть. Наверное, на всю жизнь запомню. Если бы я тогда не пошел на компромисс, то теперь бы я был другим. До сих пор обидно.


Когда я послушал окончательный вариант после микширования, то не мог остановить слез. «Я не вернусь в Японию! Все брошу! Не хочу!» - кричал сквозь слезы. Сотрудники звукозаписывающей компании сказали: «В Японии мы дадим вам три дня для исправлений».

«Это невозможно!» - кажется, я тогда просто сошел с ума.

Нет ничего обиднее чем то, что песня, которая не нравится самому, становится хитом.


В то время моей целью было превзойти «ENDLESS RAIN», и я старался изо всех сил. Поэтому...

Например, если невозмутимо сказать: «Я хочу убить тебя», то это звучит страшно. Самое главное — не логика, надо добраться до души. Я часто говорил Тоши: «Пой, чтоб было 70 процентов ярости и 30 процентов хладнокровия». Но в «Say Anithing» дело было не в этом. Я не смог преодолеть тот уровень, к которому стремился.

Чего же не доставало?

Если бы я смог выразить это словами, то, может быть, эти горькие сожаления исчезли бы. Но я и сейчас не могу этого понять..."


Почему же вдруг в разговоре вспомнилась композиция «Say Anything”? Я обратил внимание на выражение лица Йошики. Он был полностью погружен в свои мысли. Наверное, и сейчас его волнуют похожие чувства. Что он думает о сборнике классических обработок, работа над которым вскоре будет завершена? Я спросил его об этом. Йошики помолчал, а потом с горечью ответил:

«Честно говоря, две песни мне не нравятся. С тех пор, как я приехал в Лондон, все мучаюсь из-за них... Думал, что не говорить об этом - плохо. Но я понимаю, что есть разные обстоятельства... В конце концов, так и оставил их».

Я смотрел на расстроенного Йошики, и вдруг мне захотелось крикнуть от радости. Отлично! Как слушатель, я чувствовал неудовлетворенность некоторыми аранжировками, словно им что-то не хватало, и Йошики тоже был недоволен ими. Мне вовсе не хотелось упрекать Йошики в том, что он допустил это. Я был удовлетворен, убедившись в том, что Йошики переживает из-за этого. Конечно, я не думал, что таким образом можно добиться победы на мировом уровне, но пока он переживает из-за этого, его энергия, которая способна все превратить в плюс, будет возрастать.


«Когда я вернусь в ЛА, прежде всего хочу завершить «Art of Life”. И Тоши вернется из Японии. Я жду этого с нетерпением. Неужели мы закончим ее... В этой композиции я хочу показать все, чего я добился на сегодняшний день.

На ударных я играл 3 дня по 16 часов. Это гораздо труднее, чем концерты в Токио Доме. Думаю, что ее невозможно будет исполнять на сцене. Здесь накладывается очень много звуков. Впервые это была запись без всяких компромиссов. Я сам был продюсером. Осталось только микширование, так что, может быть, впереди я еще увижу ад. Обычный темп работы — в день одну песню, но в этот раз под микширование запланировано три недели. Я не хочу допускать никаких компромиссов».


Казалось, что Йошики всей своей душой артиста стремился как можно скорее завершить работу над «Art of Life». Эта музыка удивительного времени, когда завершалась эпоха, которую можно назвать прологом, и начиналась первая глава. Если не закончить работу над этой композицией, невозможно будет сказать, что пролог завершен и началась первая глава.


«Удалось в Лондоне сходить в какую-нибудь картинную галерею?» - спросил я между прочим.

Йошики смущенно ответил:

«Честно говоря, нигде не был». Удивительно, но Йошики столько раз бывал в Лондоне и ни разу не побывал в картинной галерее. Вот и в этот раз, он только-только успел записать демо-версию к сроку и совершенно никуда не смог пойти.

(Ну, что ж, взамен я схожу куда-нибудь)


Самовольно взяв на себя такое представительство, на следующий день я решил отправиться в картинную галерею.



Среди многих известнейших картинных галерей была одна, которую я хотел посетить в первую очередь. Это была Галерея Тейт. Чтобы попасть туда, судя по карте, от Биг Бена и Вестминстерского аббатства нужно было совсем немного спуститься вдоль Темзы к югу.

Когда я отправлялся из Токио, то приобрел себе путеводитель по Лондону. И случайно раскрыв страницу, я был настолько поражен при виде открывшейся фотографии, что мое сердце словно остановилось. На картине была изображена бессознательная фигура Йошики в ручье, которую я видел тогда во сне. Это была «Офелия» кисти Джона Эверетта Милле.


Я не знал прежде этой картины. В описании было сказано, что на картине, написанной на сюжет Шекспира, изображена 4 сцена 7 действия «Гамлета», когда звучат слова королевы Гертруды. Узнав, что Гамлет, который прикидывался безумным, убил ее отца, Офелия сошла с ума от постигшей ее скорби и, лежа в воде, словно русалка, нашла свою смерть.

Я почувствовал нить судьбы.

Я хотел увидеть эту картину.

Может быть, я получу какой-то особый знак...


Вход в галерею Тейт бесплатный. На входе проверяют багаж, затем можно идти свободно.

Спросив, где находится «Офелия», я получил ответ, что в девятом зале. Я сразу отправился в указанном направлении и вот уже стоял перед картиной.

Офелия лежит в небольшой реке, ее глаза открыты и смотрят в небо. Длинные волосы и подол длинного платья намокли от воды. Возле ее правой руки видны красные, желтые, фиолетовые, белые полевые цветы. Умирающая в реке среди красивой природы Офелия, казалось, не ощущала страха.

Однако, как ни странно, я ничего не почувствовал.

Передо мной была картина, которую я видел в путеводителе, но сердце мое молчало.

(Это не та картина...)

Я ожидал, что судьбы Йошики и Офелии будут связаны, и теперь упал духом. Я лелеял слабую надежду, что в Лондоне что-то случится, и теперь убедился в поверхностности своего восприятия. Такие вещи происходят только в драмах.

Я достал из сумки плеер и надел наушники. Слушая музыку Йошики, вновь посмотрел на Офелию.

(…)

Но ничего не произошло. Если мое чутье было разбужено, то теперь оно, казалось, заснуло.

Я был совершенно разочарован...

Неожиданно кто-то хлопнул меня по плечу.

(Может, в музее нельзя использовать плеер?)

В груди похолодело, и я со страхом оглянулся. Но это был вовсе не служащий музея. Передо мной со спокойным выражением лица стоял джентльмен, одетый в черный костюм.

«Добро пожаловать в Лондон!» - сказал он.

«...»

«Эту картину Милле написал, когда ему было 22 года. Хотя изображение воды и берегов еще не совсем совершенно, но это самое знаменитое его произведение».

«Милле умер молодым?»

«Нет, он дожил до 66 или 67 лет. В конце жизни он стал главой Академии».

«Но если он дожил до этого возраста, то его произведения, созданные после «Офелии»?...»

«Он писал картины, которые хорошо принимались в обществе. Но если спросить меня, я скажу, что они не были в его стиле, в них не было страсти и души».

«Простите, а Вы...?»

«А, я Рескин».

«Вы как-то связаны с Милле?»

«Вы знаете о Братстве прерафаэлитов?»

«Нет».

«В 1850 году молодые художники, недовольные существующей системой, решили найти новый путь в изобразительном искусстве. Это и были прерафаэлиты. Среди них были Милле, Хант и Россетти. В то время единственным местом, где молодежь могла обучиться живописи, была Королевская Академия. Но в действительности там царил формализм, и не было возможности свободно заниматься искусством».

«Значит, Милле и его товарищи выступили против этого?»

«Если говорить просто, то да».

«Наверное, были притеснения и преграды?»

«И множество. Именно я первый поддержал их в газете. И благодаря этому публика начала знакомиться с прерафаэлитами».

«А Вы сами?»

«Я сам тоже имею способности художника. Возможно, я мог бы писать пейзажи немногим хуже Милле. Но в то время я являлся критиком, который имеет вес в общественной жизни. Когда Милле увидел мою заметку, он сразу написал мне письмо. Отсюда началось и счастье, и несчастье».

«Несчастье?»

«Как только я получил письмо, я тут же вскочил в карету и поехал из своего дома в Мэйфейре к нему домой. Я был вместе с моей женой Эффи. Когда я с ним встретился, то понял, что этот человек может стать преемником великого английского пейзажиста Тернера. И я решил сам воспитать из него великого художника».

«И тогда была создана «Офелия»?

«Да. Эта картина должна была стать отправной точкой, однако...»

«Что-то произошло?»

«Моя жена Эффи влюбилась в Милле. В конце концов она ушла от меня и вышла за него замуж.

Мы с ним прекратили отношения. Эффи родила 8 детей. Чтобы писать такие тщательно проработанные, полные искренности картины, как «Офелия», нужно было не меньше полугода, так что прожить на это было трудно. И он стал писать много легких картин».

«Наверное, такие вещи, напротив, хорошо принимались обществом?»

«После того, как я написал о нем в газете, он пользовался вниманием публики. В 1852 году его полотна «Офелия» и «Гугенот» были выставлены в Королевской Академии и получили высокую оценку. Он стал популярным художником и на следующий год был избран членом Академии».

«Человек, который боролся с системой, стал ее частью».

«К сожалению, он отдалился и от прерафаэлитов».

«Есть ли ценность в поздних произведениях Милле?»

«Мне трудно говорить об этом, но в соответствии с общепринятым мнением, остальные творения Милле практически не имеют художественно ценности. Прошло сто лет, и его картин практически не осталось».

«Значит, последние 40 лет своей жизни Милле хотя и жил, но практически не существовал...»

«Как художник — возможно, и так».

Я снова посмотрел на «Офелию».

«Эта картина похожа, но не та».

Я оглянулся, но Рескина уже не было. Он преодолел сто лет, чтобы что-то сообщить мне...

Но тут я почувствовал волнение, словно в предчувствии какой-то встречи, по коже пробежали мурашки. Я посмотрел влево, в сторону входа, откуда пришел.

Там был Йошики...

Йошики в длинной белой одежде прошел, словно разыскивая что-то, по направлению к входу, возле большого холста.

На этом холсте была изображена мертвая девушка, которая лежала головой к зрителю на белой мостовой. Позади стояли стражники в белых серебристых шлемах. Вокруг тела девушки, лежащей с обнаженной грудью, кружились голуби. Я подошел поближе, привлеченный картиной. Йошики исчез, лишь, казалось, еще был слышен звук шагов по мостовой. Где-то вдали слышался голос девочки.

Картина называлась «Святая Элалия». Она была написано в 1885 году.

Йошики начал свою жизнь в Лондоне, 100 лет назад.

Я стал искать, где же Йошики. Чистое пение доносилось откуда-то справа.

Я посмотрел туда.

(Он был там.. Йошики...)

Покачиваясь в маленькой лодке, в белой одежде с пустым взглядом, плывет по реке... Я так и замер. Фигура Йошики превратилась в изображение девушки.

Одна в лодке. Длинные каштановые волосы, белые одежды. Ее взгляд мог разбить сердце того, кто его увидит.

«Леди Шалот».

Не случайно это оказалась картина того же художника, что написал «Святую Элалию» - Джон Уильям Уотерхаус. Она была написана в 1888 году по мотивам знаменитых преданий о короле Артуре, автором которых был известный английский поэт Теннисон.

Стоя пред картиной, я пристально посмотрел на нее.

(Она живая!)

Я быстро сменил кассету в плеере. Теперь из наушников доносилась «Say Anything”, волнами отзываясь во всем теле.

В этот момент лодка качнулась.

Девушка подняла глаза.

Мелодия Йошики продолжала звучать.

Я ждал, может быть, откуда-нибудь появится заблудившийся в лесу Йошики и спасет девушку...

Однако лодка больше не двигалась, и Йошики нигде не было. Слушая музыку, я смотрел на леди Шалот, плывущую по реке. Я забыл обо всем, охваченный странным волнением. Это было прекрасное время. Однако больше ничего не менялось. Мелодия Йошики, растворялась в небе, не в силах помочь Леди Шалот. Наверное, она не могла достичь ее сердца...


Когда я остановил кассету, откуда-то вновь донеслось ясное пение девочки и тут же растаяло вдали. По телу пробежали мурашки. До самых краев сердца меня наполнила невыразимая печаль, но в то же время я чувствовал непонятное удовлетворение.

Охваченный этими странными чувствами, я вышел из галереи Тейт. Прямо передо мной была Темза. Широкая река. Я немного прошел вдоль нее.

(Этот город спокойных цветов)

Если на черно-белой фотографии раскрасить дома в кирпичный цвет и зеленые лужайки, это и будет лондонский пейзаж. Но на меня эти краски действовали успокаивающе.


Я хочу новую мелодию.

Новую мелодию Йошики, которая потрясла бы мою душу...


Вечером накануне отлета из Лондона я встретился с менеджером Йошики. Он срочно вылетал в Японию, затем должен был вернуться в Лондон.

«Решается судьба потрясающего проекта!» - говорил он с горящими глазами, - «Пока вероятность 60 процентов, но если все решится, это будет очень интересно. Конечно, это международный проект».

Когда Йошики расстался с Цудой, у него появился этот новый менеджер. Он с 18 лет занимался менеджментом, работал с Язавой Эйкичи, а затем и с такими зарубежными звездами, как «Дюран Дюран» и «JAPAN». Это редкий для Японии случай, когда менеджер серьезно занимается именно рок-музыкой, к тому же имеет опыт работы за рубежом.


«Среди сотрудников бывают те, кто может стать оружием, и те, кто не может. Сам я являюсь продюсером, поэтому оружием стать не могу. Теперь Йошики нужно оружие, иными словами, мощные менеджеры».

Я вспомнил эти слова Цуды. Мощный менеджер будет помогать Йошики воплощать его мечты в реальность.

Пока я был в Лондоне, стояла теплая погода. Хотя небо и не было ясным, но можно было ходить, расстегнув пальто. Перчатки тоже были не нужны, температура воздуха была выше, чем в Токио.

Кирпичные дома, большие парки в центре города — Гайд-парк, Кенсингтонские сады. Чем больше ходишь по Лондону, тем больше он проникает в душу. Может быть, еще и потому, что здесь чувствуется аромат истории и традиций, не сопоставимый с Америкой. Город, в котором чувствуется прошлое. Мой интерес к Лондону очень вырос во время моего короткого пребывания в нем. Некоторые говорят, что лондонское небо давит. Но мне оно нравится, может, потому что я родился в стране снегов.


В садике за студией «Air Studio” звонкий голос птицы проникал в самое сердце, отдаваясь эхом в низком небе. Птичка с оранжевой грудкой. Я часто видел ее в Лондоне и, захотев узнать ее название, зашел в букинистическую лавку. Тут я узнал, что это малиновка. Доброжелательный продавец вынес красивый атлас птиц 1832 года издания. Да, здесь история культуры совсем иная, чем в Японии.


И гуляя по Лондону, я очень хорошо понял чувства Йошики, который не спешил с мировым дебютом, а стремился вначале получить как можно больше знаний и усиленно занимался в ЛА английским языком и упражнялся на фортепиано и ударных. Япония, будучи закрытой страной, опаздывала в плане современной культуры на 100, 200 лет. Именно в Европе это чувствуется особенно отчетливо. Для японца, стремящегося выйти на мировую сцену в области культуры и искусства, необходимо приложить максимум усилий и иметь понимание того, что перед ним стоит не только языковой барьер, но и множество других различий. И Йошики стремился преодолеть их. И это будет не сиюминутный выигрыш, но серьезная победа.


Я с сожалением покидал Лондон. Вскоре я обязательно вернусь сюда... Без сомнения, меня ждут здесь встречи с друзьями, преодолевшими время. Именно из таких встреч постепенно складывается будущее.


Эпилог.


В садах Токио в полном цвету стояли сливы. Пригретые солнцем, начали распускаться сакуры. Белые и розовые лепестки придавали городу весеннее настроение. Невозможно не замечать природные особенности Японии.


Когда мне оставалось написать лишь несколько листов, чтобы завершить эту книгу, мое перо почему-то остановилось. Это было спустя несколько дней после возвращения из Лондона.

(Действительно ли у Йошики все в порядке ?)

Но меня беспокоила одна вещь.

Эта книга написана не для того, чтобы показать приукрашенное будущее. Если были тревоги, то я писал о тревогах. Если что-то шло хорошо, то я так и писал об этом! Мое призвание было именно в том, чтобы острым чутьем находить правду.


Есть ли у Йошики будущее?

Этот вопрос не выходил у меня из головы. Мне хотелось верить, что есть. Но с легкостью утверждать это означало отдалиться от истины. Это совсем не то, что следовать за смутной мечтой.


Что такое успех?


Стать знаменитым за рубежом? Выпустить хиты на мировой рынок? Конечно, это называют успехом. И на самом деле, прекрасно, если это получится. Но однажды уже завершившееся после концерта в Токио Доме мое путешествие с Йошики для чего-то вновь началось в Нью-Йорке.

Я думал об этом.

Для того, чтобы стать знаменитым, иметь хорошие продажи, я не нужен Йошики. Тут его поддержат первоклассные менеджеры и звукозаписывающие компании, имеющие мировую сеть. Появляться для этого мне нет смысла. Но почему-то мое путешествие с Йошики продолжается.

Меня ведет сила притяжения мечты...


Пока многое неясно. Но на самом деле эта мечта привлекала меня гораздо больше, чем что-либо прежде, и я бессознательно продолжал следовать за Йошики. Из Нью-Йорка в ЛА, Токио, Лондон... Путешествие вокруг света превратилось в путешествие во времени.


Бах, Бетховен, Йошики.

Для меня эти три имени связаны неразрывно.

И не важно, есть продажи или нет. Я продолжал следовать за Йошики, потому что это была битва за то, сможет ли он, как артист встать в один ряд с Бахом и Бетховеном.


Цуда говорил:

«Когда в августе 1988 года я впервые услышал мелодию «ENDLESS RAIN», я подумал, да человек ли он?» В том смысле, что он может стоять наряду с Бахом и Бетховеном.

«Когда мы работали на выезде над первым альбомом, он играл на маленьком электрическом пианино в своей комнате. И в тот момент, когда я услышал ее, то понял: «Вот оно!» Словно была пройдена какая-то черта. В современном мире уже не осталось таких прекрасных новых мелодий. Обычно у музыкантов не получается рождать мелодии, они в основном пишут музыку. Но у Йошики рождаются мелодии. Такова же и «Say Anything”. И я всегда продолжаю говорить о Йошики: Он преодолел грань и теперь как артист, достигает предела».


Я вспомнил слова, которые Йошики сказал в день нашей первой встречи.

«Если говорить об образе жизни людей, которые мне нравятся... То это Бетховен. Мне он очень нравится. Я видел ноты его произведений до того, как он завершил 5-ую Симфонию. Это было время придворных композиторов, поэтому он вынужден был писать не ту музыку, которую хотел сам, но ту, которая понравилась бы при дворе. Думаю, что это его мучило. Первые произведения были написаны в стиле, близком к популярному. Но он не мог не выражать всю полноту своих чувств. И последние произведения производят глубокое впечатление своей формой. Ведь в то время его симфонии не были классикой. Это была новая, достаточно агрессивная музыка, которая встречала, вероятно, много нареканий».

Теперь же многие произведения Бетховена навечно стали классикой. Однако яркое влияние его новой музыки на общество в те времена ( и хвала, и порицание) можно сравнить с воздействием рок-музыки в наши дни.


Сможет ли Йошики встать в один ряд с Бахом и Бетховеном?


Сейчас Йошики, должно быть, полностью сосредоточился на том, чтобы закончить работу над записью и микшированием «Art of Life”. Свою жизнь в Японии Йошики называл «прологом к вечности». И все, чего он достиг за это время, будет вложено в эту композицию.

«Сейчас я в нетерпении. Неужели, наконец, я ее закончу!» - говорил Йошики в Лондоне.

Работа над этой музыкой, о которой можно сказать, что она описывает жизнь самого Йошики, была начата еще 1989 году, после того, как он потерял сознание на концерте в Шибуе. Следующей весной он начал серьезную работу над этим произведением, начиная оформлять вступление. Осенью началась работа над записью, когда планировалось издать эту музыку в составе двойного альбома. В феврале 1991 года состоялась беспрецедентная работа над записью ударных, о которой он говорил, что играл три дня по 16 часов. До конца лета, как планировалось вначале, работа не была завершена и продолжалась еще два года.

Композиция длится почти 30 минут, но когда начинаешь ее слушать, то время пролетает мгновенно, говорили в один голос и Йошики, и Цуда. Именно закончив эту композицию, Йошики преодолеет пролог к вечности, сможет открыть первую главу и выйдет на просторы мира, раскрыв крылья навстречу вечности.


Вскоре Йошики начнет серьезную работу над дебютным альбомом.

«Мне очень нравится «Аметист». Сейчас одни только проблемы, честно говоря, в Америке оказалось гораздо больше трудностей, чем я предполагал. Но раз есть «Аметист», это очень поддерживает мою веру в себя, и с этим я сейчас и живу», - говорил Йошики из ЛА по международному телефону.

В сборнике классической музыки «Вечные мелодии» была записана новая композиция «Аметист», первое классическое произведение Йошики. Именно его Йошики хотел включить в дебютный альбом в рок-версии.

«Аметист», о котором Джордж Мартин сказал, что будь это фильм, он получил бы Оскара.


«Мне очень хотелось написать прозрачную музыку. Совершенно прозрачную, и внутри ни ненависти, ни злобы.. Мелодия звучит очень по-человечески, а все остальное — словно драгоценный камень, прозрачная мелодия...

Это удивительная музыка. У меня было столько деловых проблем, почти никакой возможности сосредоточиться на сочинении музыки. И именно в этой суматошной жизни, когда я думал: «Что это за время?» и родился «Аметист».

«Say Anything” не мог превзойти «ENDLESS RAIN». Конечно, песни не могут бороться между собой, но я чувствую именно так. В этот раз «Аметист» смог.


За границей не издано ни одного альбома, поэтому пока у меня нет имени. Нет никакой гарантии успеха. Если я не смогу ничего добиться, то не хочу просто так возвращаться в Японию. Каждый день сотрясают переходы от тревоги к уверенности. И рожденная в это время музыка «Аметист» словно символ нынешнего меня», - говорил Йошики.

«Раз «Аметист» получился, то все в порядке. Я буду стараться двигаться вперед...»


Когда волна цветения сакуры начала двигаться с севера на юг вдоль Японских островов, я вдруг вспомнил книгу «Бах», которую забыл дочитать.

Это композитор, которого невозможно забыть, говорил Йошики. «Это мой самый любимый композитор, чьи мелодии, до смерти прекрасные, пленяют сердце», - говорил он.

Я был навсегда очарован «ENDLESS RAIN», но еще одним пунктом, связывающим меня с Йошики, была музыка Баха. Прежде чем послушать альбом, я смотрел видеозапись, где Йошики играет Фугу Ля-минор. Пронзенный в самое сердце этим звучанием, я много раз слушал эту музыку на повторе. Сколько раз бывало, что перед тем, как что-то писать, я слушал эту запись, и потом, наполнив сердце вдохновением, брался за перо. Наверное, именно тогда и началось мое путешествие с Йошики.


Когда я открыл книгу «Бах», в глаза мне сразу бросились слова:

«Бетховен сказал о нем: «Не ручей, но океан ему имя». Бах в немецком языке означает слово «ручей». Но если представить себе творчество этого композитора, то это сравнение имеет глубокий смысл...»

Увидев эти три строки, я глубоко вздохнул.

(Значит, Бах — это ручей...)

Я вспомнил Йошики, который удивленно наклонив голову, сказал: «Почему-то я так люблю воду». Потом вспомнил свой сон, в котором видел Йошики в ручье.

Море, которое называется ручьем, из которого Йошики свободно черпает свои мелодии.

Вотчина Йошики, где рождаются его мелодии.

Словно сверкание прозрачного аметиста...

И перед моими глазами предстала фигура Йошики, счастливо плывущего в голубой воде.